Форум » НИ О ЧЕМ И ОБО ВСЕМ НА СВЕТЕ! » Трогательные истории... » Ответить
Трогательные истории...
Злата:
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Злата: 9 класс Когда я сидел там, в классе Английского языка, я смотрел на девушку, сидевшую впереди. Она была для меня так называемым "лучшим другом". Я долго смотрел на нее, на ее шелковистые волосы, и так хотел, чтобы она была моей. Но она не замечала моей любви, и я знал это. После урока, она подошла ко мне и попросила конспекты лекций, что пропустила за день до этого. Я отдал их ей. Она сказала "спасибо", и поцеловала меня в щечку. Я хотел ей сказать, что я хочу, чтобы она знала, что я не хочу быть просто друзьями. Я люблю ее, но я так стесняюсь, и я не знаю почему. 10 класс Телефонный звонок. На другом конце провода - она. Она в слезах, между всхлипываниями я слышу, что ее любовь разбила ей сердце. Она просит прийти, потому что не хочет оставаться одна, и я пришел. Когда я сидел на диване около нее, я смотрел в ее красивые глаза, желая, чтобы она была моей. После двух часов просмотра фильма и трех пачек чипсов, она решила лечь спать. Она глянула на меня, сказала "спасибо", и поцеловала меня в щечку. Я хотел ей сказать, что я хочу, чтобы она знала, что я не хочу быть просто друзьями. Я люблю ее, но я так стесняюсь, и я не знаю почему. 11 класс За день до школьного бала она подошла к моему шкафчику. "Мой парень заболел" - сказала она,- и он не поправится к завтрашнему дню. У меня в то время не было девушки, и к тому же в 7 классе мы пообещали, что всегда будем помогать друг другу. Поэтому мы пошли на бал, как "лучшие друзья". Той ночью, после окончания праздника, я стоял перед ней около ее дома. Я смотрел, как она улыбалась и глядела на меня своими кристальными глазами. Я хотел, чтобы она была моей. Но она не замечала этого, и я знал это. Затем она сказала - "я замечательно провела с тобой время, спасибо!", и поцеловала меня в щечку. Я хотел ей сказать, что я хочу, чтобы она знала, что я не хочу быть просто друзьями. Я люблю ее, но я так стесняюсь, и я не знаю почему. Выпускной день Прошел день, затем неделя, потом месяц. Не успел я, и моргнуть, уже был выпускной. Я смотрел, как ее совершенное тело, подобно ангелу, летит к сцене за дипломом. Я так хотел, чтобы она была моей. Но она не замечала моей любви, и я знал это. До того как все разошлись по домам, она подошла ко мне в своем сказочном белом платье и шляпке, и заплакала, когда я обнял ее. Затем она опустила свою голову мне на плечо, сказав - "ты мой самый лучший друг на свете, спасибо тебе!", и поцеловала меня в щечку. Я хотел ей сказать, что я хочу, чтобы она знала, что я не хочу быть просто друзьями. Я люблю ее, но я так стесняюсь, и я не знаю почему. Несколько лет спустя Сейчас я сижу на церковной скамье. Та девушка выходит замуж. Я только что видел, как она сказала "Да" и вошла в ее новую жизнь вместе с другим человеком. Я хотел, чтобы она была моей. Но она не замечала этого, и я знал это. Но перед тем, как она уехала, она подошла ко мне, сказав - "Ты пришел!!! Спасибо!", и поцеловала меня в щечку. Я хотел ей сказать, что я хочу, чтобы она знала, что я не хочу быть просто друзьями. Я люблю ее, но я так стесняюсь, и я не знаю почему. .................................................................................... Похороны Годы пролетели. Я смотрел вниз на гроб, в нем лежала девушка, которая всегда была моим лучшим другом. Они читали дневник, который она вела все годы своей школьной жизни. Вот что там было написано: Я смотрела на него, желая, чтобы он был моим, но он не замечает моей любви, и я знаю это. Я хотела сказать ему, что я хочу, чтобы он знал, что я не хочу быть просто друзьями. Я люблю его, но я так стесняюсь и не знаю почему. Я бы так хотела, чтобы он сказал мне, что любит меня!!!
Злата: Ранее утро...8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев, как следует начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Чуть стало светать. Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже голову, я приближался к базару. Я еще за неделю до этого решил, ни каких роз, только весенние цветы...праздник же весенний. Я подошел к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я подошел, да цветы действительно красивы. - А кто продавец, спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я почувствовал, какой ледяной ветер. - А ты сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, сказала тетка, торговавшая по соседству саленными огурцами. Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена. Напротив меня стоял старик. Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то привлекло. Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нем не было места, которое было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым. Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки, начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок, был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем просто отвалилась. Из- под плаща, была видна старая почти ветхая рубашка, но и она была чистой и наутюженной. Лицо, его лицо было обычным лицом старого человека, вот только во взгляде, было что непреклонное и гордое, не смотря ни на что. Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в такой день. На его лице было с десяток парезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. Деда трусило от холода, его руки были синего цвета.... его очень трусило, но она стоял на ветру и ждал. Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И еще я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности. К корзине подошла продавщица. Дед робким шагом двинулся к ней. Я то же подошел к ней.Дед подошел к продавщице, я остался чуть позади него. - Хозяюшка.... милая, а сколько стоит одна веточка Мимозы,- дрожащими от холода губами спросил дед. - Так, а ну вали от сюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то.... прорычала продавщица на деда. - Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку.... сколько она стоит?- тихо спросил дед. Я стоял позади него и чуть с боку. Я увидел, как у деда в глазах стояли слезы... - Одна, да буду с тобой возиться, алкашня, давай вали от сюдава, - рыкнула продавщица. - Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, -так же тихо сказал дед. - Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка,- с какой-то ухмылкой сказала продавщица. На ее лице проступила ехидная улыбка. Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало, три бумажки по рублю. - Хозяюшка, у меня есть три рубля, может найдешь для меня веточку на три рубля,- как-то очень тихо спросил дед. Я видел его глаза. До сих пор, я ни когда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру. - На три тебе найти, алкаш, га га га, щас я тебе найду,- уже прогорлопанила продавщица. Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась... - На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари га га га га, - дико захохотала эта дура. В синей от холода руке деда я увидел ветку Мимозы, она была сломана по середине. Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась по полам и цветы смотрели в землю... На руку деда упала слеза...Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал. - Слышишь ты, сука, что же ты, блядь, делаешь? – начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком. Видимо, в моих глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала. - Дед, а ну подожди, - сказал я, взяв деда за руку. - Ты курица, тупая сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, что бы я не напрягал слух,- еле слышно, но очень понятно прошипел я. - Э.... а...ну...я не знаю,- промямлила продавщица - Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!? - Наверное 50 гривен, - сказал продавщица. Все это время, дед не понимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду. - На отец, бери, и иди поздравляй свою жену, - сказал я Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал... У меня у самого слезы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку. - Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку. Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда в гастроном. Я купил торт, и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что я не купил себе цветы. - Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роль эти 50 гривен, а тебе с поломанной веткой идти к жене не гоже, сегодня же восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй. У деда хлынули слезы.... они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы. Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы стояли в глазах. Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся, и вытирая глаза сделал шаг к выходу. - Мы...мы...45 лет вместе... она заболела.... я не мог, ее оставить сегодня без подарка, - тихо сказал дед, спасибо тебе... Я бежал, даже не понимая куда бегу. Слезы сами текли из моих глаз...
Злата: ОНИ ПОЗНАКОМИЛИСЬ СЛУЧАЙНО… ДАВНО…… ОНА ТОГДА БЫЛА МАЛОЛЕТНЕЙ СТЕРВОЧКОЙ, А ОН НАИВНЫМ ПАРНИШКОЙ…. ЛЮБОВЬ ПРИШЛА К НИМ ПОЧТИ СРАЗУ…..ЧТО ОНА, ЧТО ОН…..САМИ НЕ ОЖИДАЛИ ТАКОГО ПОВОРОТА СОБЫТИЙ… ЛЮБИЛИ И ВЕРИЛИ…..ЖИЛИ……ДОЛГОЕ ВРЕМЯ ПРОБЫЛИ ВМЕСТЕ…. НО ВЕДЬ НЕ ВСЁ ТАК ПРОСТО…КАК КАЖЕТСЯ…. СТОЯЛ ДОЖДЛИВЫЙ…ДЕНЬ…..НА УЛИЦАХ НЕ БЫЛО ПОЧТИ НЕ ДУШИ….. ОНА ТАК ЛЮБИЛА ДОЖДЬ…..ЕЙ КАЗАЛОСЬ, МИР ОСТАНАВЛИВАЛСЯ ВОКРУГ…И ОНА МОГЛА ДЕЛАТЬ ЧТО УГОДНО…ВЕДЬ ДОЖДЬ….. ОН ЖИЛ У НЕЕ В ДУШЕ…ОНА СЛИВАЛАСЬ С НИМ…ОНА БЫЛА ЧАСТИЧКОЙ ЭТОГО ДОЖДЯ…. НЕЛЕПО СТОЛКНУВШИСЬ…..ОН БАНАЛЬНО УРОНИЛ СВОИ ДОКУМЕНТЫ…И ОНИ ПРОМОКЛИ НАСКВОЗЬ…..ПОСЛЕ КУЧИ ИЗВИНЕНИЙ……ОНИ ПОШЛИ В БЛИЖАЙШУЮ КАФЕШКУ…ТАК КАК ПРОМОКЛИ НАСКВОЗЬ…ОБА.. ОНИ БЫЛИ ТАКИМИ РАЗНЫМИ….ТАКИЕ ДВЕ НЕСОВМЕСТИМЫЕ ЛИЧНОСТИ…..ТАКИЕ РАЗНЫЕ ХАРАКТЕРЫ…..ОБЬЕДИНЯЛА ИХ ЛИШЬ ЛЮБОВЬ…..ЛЮБОВЬ ДРУГ К ДРУГУ…. И К ДОЖДЮ… СПУСТЯ ДВА ГОДА…ОНИ И МИНУТЫ ПРОЖИТЬ ДРУГ БЕЗ ДРУГА НЕ МОГЛИ.. НАЧАЛАСЬ СОВМЕСТНАЯ ЖИЗНЬ…….ОНИ ЛЮБИЛИ ЗАСЫПАТЬ ВМЕСТЕ…..ТИХО ОБНЯВШИСЬ…….ОНИ ЛЕЖАЛИ ДОЛГО, И МОЛЧАЛИ….ПОНИМАЛИ ДРУГ ДРУГА БЕЗ СЛОВ….. В ТОТ ЗЛОСЧАСТНЫЙ ДЕНЬ….ШЕЛ ДОЖДЬ…….ОНИ КАК ВСЕГДА ЧМОКНУВШИСЬ ВОЗЛЕ ПОЛЬЕЗДА………РАЗОШЛИСЬ ПО РАБОТАМ… НЕ УСПЕЛА ОНА ОТОЙТИ ОТ ПОДЬЕЗДА….КАК ОН УСЛЫШАЛ КРИКИ……И ЖУТКИЙ СТОН ТОРМОЗОВ МАШИНИ……ОН ОБЕРНУЛСЯ…ОНА ЛЕЖАЛА НА АСФАЛЬТЕ…… СКОРАЯ……БОЛЬНИЧНАЯ ПАЛАТА….ОПЕРАЦИЯ……..ДОЖДЬ….. ОН ЖИЛ У НЕЕ В ДУШЕ…ОНА СЛИВАЛАСЬ С НИМ…ОНА БЫЛА ЧАСТИЧКОЙ ЭТОГО ДОЖДЯ….НО УЖЕ….ПРИКОВАНА К ПОСТЕЛИ….ПОСЛЕ ТЯЖЕЛОЙ ОПЕРАЦИИ…….ОНА ВСТАВАЛА РЕДКО…И ТО..КОГДА ШЕЛ ДОЖДЬ….ОНА ПОДХОДИЛА К ОКОШКУ И ТИХО СМОТРЕЛА НА НЕГО….ОНА ПЛАКАЛА ВМЕСТЕ С НЕБОМ……..ТАК ТИХО….ТАК СПОКОЙНО…И ТАК ПЕЧАЛЬНО…. ЕЙ НУЖНО ДОНОРСКОЕ СЕРДЦЕ……А ДЕНЕГ У НИХ БЫЛО НЕ ТАК УЖ И МНОГО …… ДА И ГДЕ ЖЕ ИХ ВЗЯТЬ ТО?...ДВОЕ МОЛОДЫХ ТРУДЯГ…….ПРОВОДИЛИ ПОЧТИ ВСЁ ВРЕМЯ НА РАБОТАХ, ЧТОБЫ ПРОЖИТЬ….КОПИЛИ НА СОВМЕСТНУЮ ЖИЗНЬ…МЕЧТАЛИ О ДОМИКЕ….НА БЕРЕГУ КАКОГО НИБУДЬ ОЗЕРА……ТАМ ГДЕ ТИХО…ВО ВРЕМЯ ДОЖДЯ, КАПЕЛЬКИ БУДУТ СЛИВАТЬСЯ С ВОДОЙ… ДЕНЬГИ КОТОРЫЕ ОНИ НАКОПИЛИ…ДАВНО УШЛИ НА ОПЕРАЦИЮ И МЕДИКАМЕНТЫ…… ОДНОЙ ПОЗДНЕЙ НОЧЬЮ…ЕГО РАЗБУДИЛИ ЗВОНКОМ…..ЗВОНИЛИ ИЗ БОЛЬНИЦЫ…….ВСЁ…ОНА В КРИТИЧЕСКОМ СОСТОЯНИИ….ПОТЕРЯЛА СОЗНАНИЕ…..ОН ПОВЕСИЛ ТРУБКУ… СЕЛ НА ПОЛ…И РАЗРЫДАЛСЯ….ЕГО ЛЮБИМАЯ…СЕЙЧАС ТАМ….НА БОЛЬНИЧНОЙ КРОВАТИ…ЛЕЖИТ И УМИРАЕТ….А ОН БЕЗСИЛЕН….. ХОТЯ НЕТ…СТОП….. ДА…ОН ВСЁ ПОНИМАЛ…НО ЛЮБИЛ ЁЁ БОЛЬШЕ ЖИЗНИ….. ОН СТАЛ ТИХО ОДЕВАТЬСЯ…….НАПИСАЛ ПРОЩАЛЬНУЮ ЗАПИСКУ….ОСТАВИЛ НА ПОДОКОННИКЕ…. В НЕЙ БЫЛО ЛИШЬ НЕСКОЛЬКО СЛОВ…ЗАТО ТАКИХ ЗНАЧУЩИХ… «ЛЮБИМАЯ, ТЫ ПРОСТИШЬ МЕНЯ КОГДА ТО……Я ЛЮБЛЮ, ЛЮБИЛ И БУДУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ ВСЕГДА….ПОМНИ ОБО МНЕ….» ОПЕРАЦИЯ ПО ПЕРЕСАДКЕ ПРОШЛА УДАЧНО…… ЕГО ПОХОРОНИЛИ НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ…… ВРЕМЯ ШЛО….ОНА СТОЯЛА У МОГИЛЬНОЙ ПЛИТЫ…….ШЕЛ ДОЖДЬ…. ОН ЖИЛ У НЕЕ В ДУШЕ…ОНА СЛИВАЛАСЬ С НИМ…ОНА БЫЛА ЧАСТИЧКОЙ ЭТОГО ДОЖДЯ……. ОНА ТИХО ПЛАКАЛА….ВЕДЬ В ЁЁ ЖИЗНИ ОСТАЛОСЬ ТРИ ВЕЩИ ОТ НЕГО….. ПРОЩАЛЬНАЯ ЗАПИСКА…В ЖИВОТИКЕ…НОЖКОЙ СТУЧАЛ ИХ РЕБЁНОЧЕК.И ГЛАВНО…У НЁЁ……ОСТАЛОСЬ ЕГО СЕРДЦЕ..
Злата: Если тебе ужасно плохо, если тебе кажется, что тьма и горе объяли тебя, знай, что где-то есть светлая дорога, которая ждет именно тебя. Ищи ее из последних сил, и ты победишь несправедливую жизнь! * * * - Сынок, что с тобой творится? Ты стал похож на человека! – пошутила мама, наблюдая с кухни, как ее взрослый сын застегивает пуговицы на белой рубашке. На невысоком коричневом комоде, где обычно валялась пачка сигарет, красовался шикарный букет белых лилий, завернутых в блестящую бумагу. - Мам, ну прекрати! – воскликнул Саша. - Вот Риточка молодец! За три месяца так тебя изменила! А я тебя, оболтуса, всю жизнь воспитывала и хоть бы что! – послышался голос мамы, смешавшийся с шипением рыбы, жарившейся на сковородке. - Все, я побежал! – бросил сын, с перекошенным от боли лицом обувая неразношеные еще туфли. - Куда? Ты ж с обеда ничего не ел! Я рыбку дожариваю! – затараторила мама, вытирая руки о передник, но сын уже стоял в двери. - Ритка меня накормит, не волнуйся! - Стой! – закричала мама, - приходите с Риточкой на ужин! -Ну ма-а-а! – протянул Сашка, всем своим видом показывая, что он просто чрезвычайно опаздывает. - Я тебя прибью, если не придете! – пригрозила мама, - Стараешься тут для них, готовишь весь день, даже и есть некому! Тем более, я должна хорошо общаться с твоей будущей женой! Так или не так? - Так, - неохотно согласился сын, - будем к восьми! Саша поспешно захлопнул дверь, чтобы мама не успела сказать еще что-нибудь. Она никак не может понять, что он уже вырос. Двадцать восемь лет – приличный возраст, как не крути! Они договорились встретиться с Ритой у метро, а потом пойти в театр. Сама мысль об этом еще полгода назад показалась бы Саше дикой, но теперь многое изменилось, а все Ритка! С ней никогда не соскучишься: всегда придумает, куда сходить, что посмотреть, куда поехать. Проходя мимо магазина с зеркальной витриной, Саша придирчиво оглядел себя с ног до головы. Да, видок у него и вправду представительный! И это главный разгильдяй двора? Первый хулиган школы? Мог ли Сашка Лыков подумать пару лет назад, что станет таким? Что всерьез влюбиться и решит жениться, что будет думать о детях? Рита появилась в его жизни неожиданно, ворвалась, будто ветер перемен. Саша всегда удивлялся, как это такая девушка обратила на него внимание? Он кое-как окончил институт, нигде не работал, выпивал, не крепко, но регулярно – от безысходности. Ему казалось, что жизнь какая-то плоская и черно-белая. Он подражал своим друзьям, вел беспорядочную жизнь и часто не ночевал дома. У него не было своей квартиры, и он жил с мамой, которая с ужасом наблюдала, как мечется ее сын, так и не нашедший свое место в жизни. Когда же появилась Рита, Саше вдруг захотелось быть таким, как она. Ему захотелось стать лучше, и девушка помогла ему в этом. Рита заставила его пойти на работу, всегда была рядом с ним. И вот она изменила Сашку до неузнаваемости, сам парень был искренне ей благодарен. Любовь к Рите вернула в его жизнь яркие краски. Вот и метро, но где же Ритка? Саша огляделся, сел на скамейку и поджал ноги под себя, ненавидя свои новые туфли. Он поглядел на часы и удивился – он пришел минут на двадцать раньше срока! Кто-то закрыл ему глаза теплыми ладонями. - Ритусик! – воскликнул он, целуя руки, - ну с тобой не соскучишься! И ты сегодня пораньше? Девушка засмеялась, увидела цветы и поцеловала Сашку в нос. - Что будем смотреть? – поинтересовался он. - Идиота в двух действиях, - отозвалась Ритка, шелестя бумагой, в которую были завернуты лилии. - Ну, на идиота ты всегда можешь посмотреть! На меня то есть! Рита захихикала и приобняла парня. - И еще моя мама пригласила тебя на ужин. Сегодня в восемь. Будет рыба и еще чего-нибудь… - продолжил Сашка, стаскивая девушку со скамейки. - У тебя потрясающая мама! – сказала Ритка, - вся в тебя! Риточка! Хочешь еще пирога? У меня еще много, для вас с Сашиком наготовила! – заботливо спросила мама. - Ой, да не надо, теть Свет, вы меня уже закормили! – отозвалась Рита, - Это уж мне пора вам с Сашкой пироги печь! Мама довольно закивала. Ей все больше нравилась невестка. - Вам бы с Сашенькой о детках подумать пора! – тихо сказала она. Рита покраснела и заулыбалась. - После свадьбы родим тебе тройняшек! – пошутил Саша. - Вот ты и родишь! – весело сказал Рита. - Вы со свадьбой-то не затягивайте! Я тут недавно читала, что самый выгодный месяц для свадьбы – ноябрь! Это по приметам так, а хоть бы и недельки через две расписались бы, - затараторила мама. - Я только «за»! – с готовностью выпалил Сашка. - Да и я только этого и жду, хочу стать Ритой Лыковой! – призналась Рита. - Значит, числа двадцатого? – радостно спросила мама, в глазах которой стояли слезы умиления. Сын наконец-то жениться! Наконец-то их ждет счастливая и спокойная жизнь! А она-то боялась, что сын сопьется. - Теть Свет! А вы знаете, у Сашика писательский талант! – весело сказала Рита. - Ритка, ну не рассказывай, - взбунтовался Саша. - Ой, да где там талант! Только слова из трех букв на заборе писать! – засмеялась мама. - Я же серьезно! – продолжила Рита, щелкнув Сашку по носу, - Он мне пообещал, что напишет книгу сказок для нашего будущего малыша! - Ну, если получится! – вставил Саша. – Если хорошо выйдет, мы отошлем в издательство! - похвалилась девушка, - Только представьте себе: ваш сын – писатель! - Да где там! Разве что ты чего-нибудь напишешь…- засомневалась мама. - Нам нужно в него верить! Он обязательно станет писателем. * * * - Ритусик, ну может не полетишь? – спросил Сашка в последний раз, пряча за спину ее красную спортивную сумку. - Саш! Я не могу - это работа! Я журналистка, мне нужно деньги зарабатывать! Мы же через неделю переезжаем, нужно много чего купить! - Я прилично получаю, этого вполне хватит! – ответил Саша, обиженно надув губы. - А о малыше ты подумал? А сколько на свадьбу уйдет? - Ну не хочу я тебя отпускать! – сказал Сашка, ставя сумку на пол и крепко обнимая Ритку. - Ничего, я через пять дней вернусь, не навсегда же мы расстаемся! – воскликнула Рита. - Ну я же буду скучать! – протянул Сашка. - А ты сказки пиши! - Продолжается посадка пассажиров на самолет ТУ-154, рейс Москва – Вашингтон, - прозвучал женский голос, и Ритка поспешила проститься с Сашкой… Саша неподвижно лежал на кровати, стеклянным взглядом упершись в потолок. Он будто хотел через него увидеть небо, которое оказалось так несправедливо к хорошим людям. Глаза его были красными и опухшими. Он выплакал уже все слезы. Мама сидела у его изголовья, всхлипывая и вытирая свое лицо мокрым и смятым платком. В голове у обоих звучали слова, которые никто из них не забудет никогда, и даже многие годы не смогут покрыть их пылью времени. «Пассажирский самолет ТУ-154 рейса Москва – Вашингтон потерпел крушение в Тихом океане, все люди, находившиеся на борту, погибли…» Они ждали счастья, но радость покинула их дом. Жизнь превратилась в сплошную черную полосу. Сашу уволили с работы. Мама заболела…три месяца пролетели, как три дня. Однажды Саша проснулся утром, забрал все деньги, что они отложили на свадьбу с Ритой и, ничего не объясняя маме, надолго ушел. А вернулся он под вечер с новеньким ноутбуком, и кипой книг, среди которых были и детские сказки. Он засел за чтение, а потом начал писать сам. Мама только радовалась – Сашка забывался за книгами, но она никогда не верила в то, что у сына талант. А потом Саша написал сборник сказок и отправил его в издательство. * * * Маленький Дима с интересом листал яркие страницы книги сказок. Его сестренка Таня сидела рядом и глядела на него, в руке у нее тоже были сказки, но уже совсем другие. Все ребята их группы с восторгом разглядывали книги. Раньше в их детском саду были только поломанные игрушки… Галина Николаевна, работающая в детском саду воспитательницей, разговаривала с взрослым дядей, который принес им целые коробки собственных книг. Это был известный детский писатель – Александр Лыков. Дима открыл первую страницу сказок, там не было картинок - всего одна строчка. - Галина Николаевна! – позвал он, - а что здесь написано? Воспитательница, бросавшая нескромные взгляды на богатого и известного Александра раздраженно шикнула на мальчика. Сам же писатель присел к Диме поближе и сказал: - Здесь, написано, что эта книга, как и моя жизнь, посвящается Рите, - мягко пояснил он. - А кто эта Рита? - Рита – светлый ангел, указавший мне путь, - сказал Александр. - Правда? – восторженно спросил Димка, - и Рита живет на небе, как и все ангелы? - Конечно. - А я тоже смогу познакомиться с ангелом? – шепотом спросил мальчик. - Возможно, - ответил известный писатель Александр Лыков и улыбнулся. Ангелы приходят к нам с неба, когда нам плохо. Они указывают нам дорогу, помогают нам справиться с трудностями. Они проводят нас через тьму и посылают нам любовь. Они хранят нашу жизнь и ведут нас к светлому будущему. Они возвращают нам веру в добро и счастье. Они помогают нам найти верный путь. Они среди нас…
Злата: они встретились так же, как встречаются множество людей в мире. судьба их свела однажды, они пришли сдавать на права в одну автошколу. они даже заметили друг друга не сразу, как это и бывает. а общаться начали так и вообще только к концу занятий... лишь один случай заставил их судьбы соединиться... они сидели в машине. она за рулём, а он сзади. инструктор вышел. они попали в пробку из-за крупной аварии, в которой погибла девушка и преподаватаель из автошколы, в которой учились и они. их машина стояла ближе всех к месту аварии. на земле, рядом с покарёженной грудой метала лежала девушка... её возраст можно было определить разве что по остаткам одежды... короткая юбка и вызывающе розовая кофточка... наверное ей было не больше 19... её лицо было изуродовано. широко открытые голубые глаза смотрели в небо... она сидела крепко держась за руль и смотрела в лицо девушки. - о чём люди думают, когда умирают? - нарушила она тишину в салоне автомобиля. он посмотрел на неё и пожал плечами. но именно с этих её слов что-то изменилось. с этой фразы началась их любовь. он никогда не мог понять почему именно эта фраза так затронула его сердце. но это случилось. и с тех пор они были неразлучны. они были вместе уже не один год. они знали друг друга лучше всех, они понимали друг друга с полуслова... они готовились к свадьбе... но жизнь - жестокая вещь. этой свадьбе не суждено было случиться... они встали рано. она по привычке разбудила его поцелуем, улыбнулась и пошла на кухню. он ещё был в кровати, когда спустя минут 15 она вошла в комнату и остановившись около двери тихо сказала: - я люблю тебя больше жизни... - и вышла. он остался немного удивлённым, но ничего не спросил. был выходной, они собирались в гости и долго спорили кто будет за рулём. конечно же, в итоге, ему пришлось уступить ей. она уверенно села за руль, посмотрела на ремень безопасности, но не тронула его. она редко пристёгивалась, но почему-то именно сегодня он упрекнул её в этом. она усмехнулась: - ну разве со мной может что-то произойти? это утро ничем не отличалось от тысячи других таких же. он что-то рассказывает, она смеётся, при этом успевая следить за дорогой. она была замечательным водителем. никто из её окружения так не чувствовал дорогу и машину... и никто до сих пор не может понять, почему же она тогда не заметила гружённый камаз... всё произошло за считанные секунды... камаз въехал в их автомобиль слева, как раз в водителя, в неё... он остался жив, он вытащил её из машины... она лежала у него на руках и умирала... её глаза были устремлены в небо. её челюсть была разбита, она ничего не могла говорить, но глаза... он навсегда запомнил этот взгляд. она будто что-то хотела сказать ему... но он не понимал что... и тут в его памяти всплыла та самая фраза, которую она сказала много лет назад, та фраза с которой начались эти отношения... "о чём люди думают, когда умирают?".... о чём она думала сейчас? она знала, что умирает? понимала это? она знала, что больше никогда не проснётся утром, не поцелует его, не уткнётся носом в его плечо... она больше не сварит ему кофе... не скажет "я люблю тебя"... об этом она думала? или нет?... её глаза помутнели... её губы казалось шевелились силясь что-то сказать... он плакал... и всё повторял: "не умирай... слышишь?... не бросай меня... они уже сейчас приедут. держись, пожалуйста, держись... господи..." но она не смогла... её глаза закрылись... её дыхание остановилось... и мир рухнул... он так и не мог найти ответа на тот вопрос, который задала ему молодая 19-летня девчушка, много лет назад... почему она тогда спросила это? чувствовала ли она, что когда-нибудь узнает ответ на свой вопрос? и лишь однажды, спустя много лет после её гибели, ему приснился сон... он снова увидел тот день, ту аварию... он увидел себя, который держал на руках умирающую любовь и плакал... но он видел это будто со стороны... он снова видел её, её взгляд... но в отличие от того дня, он вдруг ясно услышал, как она говорила ему еле шевеля губами: "я люблю тебя". Когда мы умираем, мы думаем о любимых. Не забывайте о них...
Злата: Ее я увидел на остановке недалеко от метро. Как правило, на стоящих девушек с поднятой рукой я внимания не обращаю. Особенно после того случая, когда, засмотревшись на одну прекрасную особу, чуть было не врезался в маршрутное такси, которое она как раз и пыталась остановить. Но сегодня на дороге маршруток уже не было, а на остановке одиноко стояла рыжеволосая девушка с огромным плюшевым медведем в руках и сумочкой на плече. Свободной рукой, на сколько я успел рассмотреть, она пыталась «поймать» машину. Мой автомобиль слабо похож на такси, вернее, совсем не похож, но мне почему-то захотелось ее подвезти: то ли большая игрушка на меня повлияла, то ли стройные ноги, то ли просто отличное настроение. Я довольно резко затормозил у тротуара и выразительно посмотрел в ее сторону. В салон через открывшуюся дверь пролезла голова плюшевого медведя-панды. - Добрый вечер! До Петродворца не подвезете? Если вам, конечно, по пути… Голос был приятный, мой любимый тембр: чуть низковатый, но не прокуренный. Мне было по пути. Я подумал пару секунд и немного уставшим (все мы актеры!) голосом ответил: - Садитесь. Мне по пути. Мои руки убрали портфель с переднего сидения на заднее, после чего девушка села рядом. За то время, пока она грациозно садилась в машину, я ее успел немного рассмотреть: красивая, стильно одетая и от нее не пахло табаком. Дверь захлопнулась, и мы плавно тронулись с места. - Спасибо Вам огромное! Обычно меня так поздно встречают на машине, но сегодня весь день сплошные накладки! Да еще этот медведь… Большая плюшевая игрушка перекочевала назад, и я угловым зрением еще раз отметил, что у девушки, действительно, стройные ноги. Я переключил музыку на другой канал и постарался сосредоточиться на дороге. - А мне блюз тоже нравится, - добродушно отреагировала девушка на мои действия, - можно оставить как было. Я молча переключил обратно и подумал: какие еще будут пожелания? Ты, конечно же, барышня интересная и современная, поэтому, наверное, привыкла, что все твои капризы сразу исполняются? - А меня, кстати, Анастасией зовут, можно просто Настя, - девушка повернула ко мне лицо, и я увидел зеленые глаза и искреннюю улыбку.- А вас, если это не секрет? - Роман, - буркнул я. – Можно просто Рома. Анастасия отвернулась к своему окну и я подумал, что веду себя не очень вежливо. В голову приходили вопросы один тупее другого: погода, футбол, автомобили, компьютерные игры. В общем, все то, что девушки ну просто обожают обсуждать! Ну что ж, говорить что-то надо, а то так и будем в молчанку играть как следователь с подозреваемым. Я мысленно собрался и выдавил из себя: - Анастасия, а вы работаете или учитесь? Девушка медленно повернула голову в мою сторону. - Вам это правда интересно или вы спросили, чтобы разговор поддержать? Я немного покраснел и про себя чертыхнулся два раза. - Если честно, то не смог ничего умнее придумать. - Ну, а вы тормозные колодки давно меняли? – в ее голосе не было и намека на смех. Да, блин! Веселенький разговор получается, даже где-то задушевный. - Ладно, я неправ. На самом деле хотел спросить, откуда так поздно можно возвращаться с таким огромным медведем? – я засмотрелся на свою спутницу и чуть было не проехал перекресток на красный свет. - С работы, например, – ответила Анастасия. - Ага, понятно. А медведь в руках, чтобы в это позднее время от хулиганов отбиваться! - Или от назойливых поклонников, - весело продолжила Анастасия и поправила свою юбку. – День сегодня дураций, поэтому я здесь и оказалась! Не все в нашей жизни можно предусмотреть. Вот вы, например, вчера заезжали на мойку, чтобы помыть свой автомобиль. А вечером пошел сильный дождь и ваш черный БМВ через полчаса опять стал грязным! Деньги на ветер! Вот это номер! Посадил себе попутчицу! Прямо Шерлок Холмс в юбке! - А про недавно разбитые зеркала тоже мне сможете рассказать? – Я начал внутренне закипать. Ну, не люблю я, когда вокруг меня начинаются какие-то непонятные игры! - Просто у вас квитанция из мойки сохранилась,- Анастасия спокойно парировала мой вопрос и показала лежащую на полочке бумажку. Черт, какой же я дурак! Что за привычка: еще не разобрался в сути проблемы, а уже готов разборки устраивать. Вот и на работе сегодня взял и ни за что повысил голос на секретаря. Я хоть и молодой начальник, всего месяц руковожу отделом, но надо как-то с этим бороться. Опять же, если женюсь, то в делах семейных, говорят, тоже выдержка нужна. Может, рот скотчем залепить и общаться со всеми знаками, выпученными глазами и выразительным мычанием? - Настя, я просто не люблю, когда посторонний человек мне вдруг сообщает подробности моей жизни, и я не понимаю, откуда у него эта информация, - мой голос снова стал спокойным. Минут десять мы ехали молча. Город остался позади и мы на большой скорости неслись по загородному шоссе в сторону Петродворца. Анастасия нарушила наше неловкое молчание. - На самом деле я вам и про зеркала могу все сказать, вернее только про одно зеркало, но вы ведь опять начнете нервничать,- девушка с напускным равнодушием расстегнула свою сумочку и стала там что-то искать. Так, стоп! Что за дела?! Мои мысли закружились как смерчь, вовлекая вовнутрь всю информацию, которая может касаться моей машины. И про зеркала она знает! Вернее, про одно зеркало, которое я на днях разбил и мне его в салоне поменяли. Но откуда она знает?! - Может, мне сейчас остановиться и вы мне все объясните? А? - Я внимательно посмотрел на свою таинственную спутницу, но не увидел и намека на страх или беспокойство. - Роман, я бы на вашем месте этого не делала, - она посмотрела мне в глаза. - Здесь остановка запрещена, вон знаки везде висят. - Но тогда…, - начал я. - Рома, не переживайте, никто за вами не следит! - Анастасия широко улыбнулась и закрыла свою сумочку. - Поверьте, нет повода для беспокойства. Я рассмеялся. Действительно, поводов не было. Ну, разве что один пустячок. - Ну да, конечно. Вы увидели в темноте, что левое зеркало другого оттенка, чем правое и сделали вывод о замене лишь одного из зеркал. Сударыня, может, и про замену тормозных колодок вы мне расскажете? - Если вам угодно, сударь, - голос Анастасии стал нарочито официальным и холодным, - я вам могу рассказать не только про колодки, но и про ступицы, рулевые тяги и заново покрашенный передний бампер! Я замолчал и ушел на время в себя. Что-то происходит, но что происходит, я не понимал. Дурацкий розыгрыш моих друзей, чья-то глупая шутка?! Так, Роман, соберись, не веди себя как истеричный мужик. Я крепко обеими руками сжал руль и постарался четко донести свою мысль. - Значит так, - мой голос был без эмоций. – Вы, безусловно, очень привлекательная девушка. Я бы даже сказал, что красивая. И, что особенно приятно, с вами интересно общаться. Ум и красота в одном флаконе, - мой взгляд скользнул по ее шее и расстегнутой на две пуговицы блузке. На секунду мне захотелось расстегнуть на ней все остальное и увидеть обнаженное тело. – Не знаю, в какие вы там игры играете… - Никаких игр – только спорт! – Вдруг весело продолжила мою фразу Анастасия. - Спорт?! – растерялся я. - Эта фраза из фильма «Чего хотят женщины»: «Найк. Никаких игр – только спорт!». Я вспомнил этот фильм и неожиданно для себя выпалил: - Не люблю Найк! - А я не люблю Рибок! - А я не люблю Бритни Спирс! - А я терпеть не могу Рикки Мартина! - А меня бесит наша попса! - А меня тошнит от блатных песен! Я попытался вспомнить, что же я еще не люблю, чтобы продолжить эту неожиданно начавшуюся веселую игру, сделал большой вдох и на выдохе громко сказал: - Ненавижу осень! - Ненавижу зиму! –Весело ответила Анастасия и шлепнула себя ладонью по ноге. - И мыть посуду по утрам!!! – вдруг хором одновременно крикнули мы, удивленно посмотрели друг на друга и захохотали. Мы смеялись во весь голос, до слез, до истерики. Если бы сейчас нас остановил сотрудник ГИБДД, то он бы решил, что мы обкурились травы и нас сильно торкнуло. - Да-а… Это мы хорошо посмеялись, - через некоторое время с облегчением сказал я. – Просто в унисон! - Про посуду мне тоже понравилось! Я так смеялась, что боюсь, как бы тушь не потекла от слез. А вы говорите, тормозные колодки! - А если серьезно, - я вернулся к начатому раннее разговору, но уже более дружелюбным тоном, - объясните мне, глупому, как вы все узнали про мой автомобиль? - И мне будет награда? - Ну, если вы вопрос так ставите, то я, как истинный романтик, получив от вас желаемое, обещаю… - Неужели сразу руку и сердце?! – перебила меня Анастасия и прижала руки к груди. - Обещаю пригласить на ужин в дорогой ресторан. Как вы смотрите на итальянскую кухню? - Положительно, но предпочитаю все же не смотреть, а есть. - А вы девушка с юмором! - Так и вы нескучный собеседник! - Значит договорились? - Я еще не решила, - Анастасии явно нравилось меня немножко помучить. – Вам сразу все рассказать или постепенно? - Лучше все сразу, - типично по-мужски ответил я. – Это какой то розыгрышь? Анастасия молчала около минуты, как будто анализировала мои слова. - Да нет тут никакого розыгрыша. Вы сами мне все рассказали, а я лишь пересказываю услышанное. Я вам очень благодарна, что вы решили меня подвезти и сожалею, что у вас плохая память! - Плохая память у вашего мужчины, который по непонятным причинам оставил вас одну поздно вечером на улице, - вдруг довольно зло (и не очень умно!) огрызнулся я. – А на память я пока что не жалуюсь. Такую девушку как вы я бы запомнил. - У вас есть еще десять секунд, чтобы посмотреть на меня и запомнить мой образ, - мне показалось, что Анастасии стало скучно. – Мы уже приехали. Остановите, пожалуйста, вон там, у светофора. Напротив этой многоэтажки. Я чертыхнулся про себя в очередной раз! Как быстро мы доехали, я даже не успел понять, что мы уже в Петродворце. Вот и все, она сейчас меня поблагодарит, выйдет из машины, и я останусь наедине со своими догадками. Ответов я пока не находил. - Роман, спасибо вам большое, - ее голос прозвучал как приговор. – Денег я вам не предлагаю, ведь все равно не возьмете. - Анастасия… я… мне…, - слов не было, ни одной нужной фразы в голове. – Извините за мои слова по отношению к вашему мужчине, я был не прав. Возможно, что мы с вами уже встречались, только я этого почему-то не помню. - А вот я помню. – Анастасия взялась за ручку двери, как только я притормозил у тротуара. –А почему вы решили, что меня встречает именно мужчина? Разве других вариантов быть не может? Еще раз спасибо и всего вам доброго! Анастасия вышла из машины, захлопнула дверцу и быстрым шагом направилась во двор высотного дома. Через несколько секунд ее стройный силуэт растворился в темноте, и я остался один на один со своими мыслями. Вот и славный вечер! Действительно, не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Я включил левый поворотник, сделал музыку погромче и отъехал от тротуара. Чудес не бывает, в сказки я тоже не верю, память у меня отличная. Такую девушку как Анастасия забыть ну просто не возможно! Смущало лишь то, что ее голос показался мне очень знакомым. Вернее не столько голос, сколько манера говорить и смеяться. Но где разгадка? Уже заглушив двигатель автомобиля около своего подъезда и повернувшись назад, чтобы взять портфель, я увидел огромного плюшевого медведя, благодаря которому я и заметил девушку на остановке. Какой же я идиот! Заморочил Анастасии голову на столько, что она про свой подарок совсем забыла! Теперь у меня появился отличный повод, чтобы разыскать девушку. Верну медведя и приглашу ее на ужин в ресторан, мелькнула отличная идея у меня в голове! Я взял большую игрушечную панду и обнаружил, что у нее к лапе была привязана записка. На блестящей бумажке было написано «Для Романа». Почему-то захотелось пить. Я развернул эту бумажку и прочитал содержимое записки. Оказалось, что Анастасия работает в финансовом отделе на той же станции техобслуживания, где я ремонтирую свой автомобиль. Недели две назад я как раз забирал свой BMW после ремонта и, как обычно, подошел к кассе, чтобы расплатиться. В тот день девочка-кассир заболела, и Анастасия работала за нее. Так как стекло было тонированное, то лицо девушки за кассой я не видел, но зато голос через микрофон слышал отлично. Пока я расписывался в квитанциях и передавал кассиру деньги, мы с ней весело болтали. Я вспомнил, как сказал ей, что в душе я романтик, хотя голосующих девушек по дороге домой не подвожу, даже если мне и по пути. Она тогда рассмеялась и сказала, что если вы увидите свою настоящую любовь, то мимо нее точно не проедете. Мы еще немного поболтали, я сказал ей спасибо и ушел. Легкий флирт, не более того. Посмеялись и забыли. Вернее забыл только я. А Анастасия решила проверить искренность моих слов о моей романтичной натуре и разыграла одинокую девушку на остановке, благо мой маршрут и время возвращения домой узнать было не так уж и сложно. В конце записки я прочитал: «Этот плюшевый медведь прекрасный повод нам встретиться еще раз. И я буду не против, если ты вдруг захочешь опять меня подвезти. Настя». И ее мобильный телефон. Теперь я точно знал, что делать. Я ей позвоню прямо сейчас и скажу, что она больше никогда не будет одиноко стоять на остановке, потому что я буду встречать ее каждый день! Как встретил сегодня – возможно, свою настоящую любовь.
Кадеточка: ПРОСТО НЕТ СЛОВ!!!! Прочла все буквально на одном дыхании под романтическую музыку с контакта. Это нечто. Златонька, Тебе большое сенкс.
Неленка: Каждый обитатель квартиры, в которой жил и я, знал, насколько Уродливый был уродлив. Местный Кот. Уродливый любил три вещи в этом мире: борьба, поедание отбросов и, скажем так, любовь. Комбинация этих вещей плюс проживание без крыши оставила на теле Уродливого неизгладимые следы. Для начала, он имел только один глаз, а на месте другого зияло отверстие. С той же самой стороны отсутствовало и ухо, а левая нога была когда-то сломана и срослась под каким-то невероятным углом, благодаря чему создавалось впечатление, что кот все время собирается повернуть за угол. Его хвост давно отсутствовал. Остался только маленький огрызок, который постоянно дергался... Если бы не множество болячек и желтых струпьев, покрывающих голову и даже плечи Уродливого, его можно было бы назвать темно-серым полосатым котом. У любого, хоть раз посмотревшего на него, возникала одна и та же реакция: до чего же уродливый кот. Всем детям было категорически запрещено касаться его. Взрослые бросали в него камни. Поливали из шланга, когда он пытался войти в дом, или защемляли его лапу дверью, чтобы он не мог выйти. Уродливый всегда проявлял одну и ту же реакцию. Если его поливали из шланга — он покорно мок, пока мучителям не надоедала эта забава. Если в него бросали вещи — он терся о ноги, как бы прося прощения. Если он видел детей, он бежал к ним и терся головой о руки и громко мяукал, выпрашивая ласку. Если кто-нибудь все-таки брал его на руки, он тут же начинал сосать уголок рубашки или что-нибудь другое, до чего мог дотянуться. Однажды Уродливый попытался подружиться с соседскими собаками. В ответ на это он был ужасно искусан. Из своего окна я услышал его крики и тут же бросился на помощь. Когда я добежал до него, Уродливый был почти что мертв. Он лежал, свернувшись в клубок. Его спина, ноги, задняя часть тела совершенно потеряли свою первоначальную форму. Грустная жизнь подходила к концу. След от слезы пересекал его лоб. Пока я нес его домой, он хрипел и задыхался. Я нес его домой и больше всего боялся повредить ему еще больше. А он тем временем пытался сосать мое ухо. Я прижал его к себе. Он коснулся головой ладони моей руки, его золотой глаз повернулся в мою сторону, и я услышал мурлыкание, даже испытывая такую страшную боль, кот просил об одном — о капельке привязанности! Возможно, о капельке сострадания. И в тот момент я думал, что имею дело с самым любящим существом из всех, кого я встречал в жизни. Самым любящим и самым красивым. Никогда он даже не попробует укусить или оцарапать меня, или просто покинуть. Он только смотрел на меня, уверенный, что я сумею смягчить его боль. Уродливый умер на моих руках прежде, чем я успел добраться до дома, и я долго сидел, держа его на коленях. Впоследствии я много размышлял о том, как один несчастный калека смог изменить мои представления о том, что такое истинная чистота духа, верная и беспредельная любовь. Так оно и было на самом деле. Уродливый сообщил мне о сострадании больше, чем тысяча книг, лекций или разговоров. И я всегда буду ему благодарен. У него было искалечено тело, а у меня была травмирована душа. Настало и для меня время учиться любить верно и глубоко. Отдавать ближнему своему все без остатка. Большинство хочет быть богаче, успешнее, быть любимыми и красивыми. А я буду всегда стремиться к одному — быть Уродливым...
Неленка: Я умерла почти 5 лет назад. Но я пишу не для того, чтобы рассказать как мне тут живется. Я пишу, чтоб рассказать свою историю. Историю моей большой любви. И еще хочу сказать, что любовь не умирает. Даже на том свете. Даже если её пытаются убить, даже если этого захотите вы. Любовь не умирает. Никогда. Знакомы мы были всего пару недель, познакомились на сайте и я знала о нем очень мало. Я собиралась встречать Новый год у своих друзей, а он один и я предложила пойти со мной. Моя жизнь до его появления была настолько никчемной и ненужной, что очень часто я спрашивала себя : "Для чего я живу?" Работа? Да, мне нравилось чем я занималась. Я очень хотела иметь семью, детей, но у меня их не было. Теперь я понимаю, что смысл моей жизни был - в ожидании этой встречи. Я не хочу описывать её. Вернее, я просто не смогу описать её, чтоб вы действительно поняли. Потому, что каждая буква, каждая строчка моего письма пропитана любовью к нему и за каждую, слезинку упавшую с его печальных глаз, я готова была отдать все. Итак, это было 31 декабря. Я наконец увидела его, и сразу поняла, что пропала. Когда пробили куранты, и были произнесены тосты я подошла к окну. От моего дыхания окно запотело и я написала: "ЛЮБЛЮ". Отошла подальше и надпись на глазах исчезла. Потом было опять застолье, тосты. К окну я вернулась через час. Я подышала на него и увидела надпись "ТВОЙ". У меня подкосились ноги, на несколько секунд остановилось дыхание... Любовь приходит только раз. И это человек понимает сразу. Все, что было в моей жизни до это дня - была мишура, сон, бред. Очень много слов есть этому явлению. Но жизнь моя началась именно в тот новогодний вечер, потому что я поняла, я увидела в его глазах, что этот день - тоже первый день в его жизни. Второго января мы переехали в гостиницу, и планировали купить свой маленький уголок. У нас вошло в привычку писать друг другу на окнах записки. Я писала ему "Ты - мой сон". Он отвечал "Только не просыпайся!" Самые сокровенные желания мы оставляли на окнах в гостинице, в машине, у друзей дома. Мы были вместе ровно два месяца. Потом меня не стало. Сейчас я прихожу к нему, только когда он спит. Я сажусь к нему на кровать, я вдыхаю его запах. Я не могу плакать. Я не умею. Но я чувствую боль. Не физическую, а душевную. Все эти 5 лет он встречает Новый год один. Он садится у окна, наливает в бокал шампанского и плачет. Еще я знаю, что он продолжает писать мне записки на окнах. Каждый день. Но я не могу их прочитать, потому что от моего дыхания окно не запотеет. Прошлый новый год был необычным. Не хочу рассказывать вам секреты потусторонней жизни, но я заслужила одно желание. Я мечтала прочитать его последнюю надпись на стекле. И когда он заснул, я долго сидела у его кровати, я гладила его волосы, целовала его руки... А потом подошла к окну. Я знала, что у меня получится, я знала, что смогу увидеть его послание - и я увидела. Он оставил для меня одно слово "ОТПУСТИ" Этот Новый год будет последний, который он проведет в одиночестве. Я получила разрешение на свое последнее желание, в обмен на то, что я больше никогда не смогу к нему прийти и больше никогда его не увижу. В этот новогодний вечер, когда часы пробьют полночь, когда вокруг все будут веселиться и поздравлять друг друга, когда вся вселенная замрет в ожидании первого дыхания, первой секунды нового года, он нальет себе в бокал шампанского, пойдет к окну и увидит надпись "ОТПУСКАЮ"."
Неленка: Я врач-реаниматолог травматологического отделения "Склифа", в своей жизни видел очень многое: смерть и слезы, радость и отчаяние, гнев и угрозы, но этот февральский день я запомнил на всю жизнь... Вечером "скорая" привезла женщину: она попала в автомобильную аварию. Ее состояние было очень тяжелым, множественные переломы, порезы битым стеклом, большая кровопотеря, но особенно сильно пострадали почки. На вид женщине было чуть больше тридцати, красивая, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. Я редко испытываю к своим пациентам какие-то чувства: мне нельзя отвлекаться, ведь это работа, личным ощущениям здесь не место, но эта женщина мне понравилась. Я ловил себя на мысли, что она хороша, что в ней есть какая-то неуловимая женская привлекательность, изюминка, которую мы, мужчины, любим в женщинах. Операция прошла успешно, угроза жизни миновала. Женщина осталась лежать под аппаратом, который контролировал ее дыхание и работу сердца. Обычно я не интересуюсь кто мой пациент - какая разница? Главное - это человек. В этот раз я почему-то спросил у медсестры, есть ли данные по этой женщине. Узнал, что зовут ее Зоя, не знаю почему, но мысленно я назвал ее Зайкой. Было уже около трех часов ночи, я чувствовал себя смертельно уставшим и прилег в каморке на кушетке. Сколько я спал - не знаю, мне показалось, что всего мгновение. Сквозь сон я услышал голоса, которые были сначала приглушенными, но потом тональность стала нарастать. Я с трудом открыл глаза, поднялся с кушетки, выглянул за дверь. В конце коридора я увидел странную картину: медсестра, активно жестикулируя, с резким шепотом выталкивала в дверь какого-то мужчину. Он стоял как вкопанный, не двигаясь назад, и о чем-то просил ее. Я подошел к этой странной паре. - Как Вы сюда попали? Немедленно уйдите! - шипела сестра. - Девушка, милая, - молил мужчина. - Я прошу Вас, только одним глазком. Что с ней? Она жива? - Я сейчас вызову охрану, - не унималась сестра. - Кто Вы? Как Вы сюда попали? - спросил я. Мужчина взглянул на меня. На вид ему было около пятидесяти. Он был чуть выше среднего роста, достаточно крепко сложен, в волосах седина. Но больше всего меня поразили его глаза. В них были и боль, и отчаяние и решимость. Я понял, скорее даже - почувствовал, что он никуда не уйдет, пока не получит то, ради чего он пришел сюда. - Доктор, она жива? - Кто? - спросил я, хотя сразу понял о ком идет речь, и тут же ответил: - Жива. Минуту мы молча смотрели друг на друга. Я вдруг заметил, что в глазах его стоят слезы, он резко взмахнул головой, словно ему стало стыдно за свою слабость. - Доктор, насколько тяжело ее состояние? - Сейчас сказать трудно. Надеюсь, что худшее уже позади. - Могу я увидеть ее? - Нет, это исключено. Утром придете и получите информацию о ее здоровье. - Доктор, я никуда не уйду. Я должен быть рядом с ней. Я поймал его взгляд: его глаза горели такой неистовой решимостью, граничащей с безумием, что мне стало не по себе. Я растерялся: что делать? Еще не хватало здесь шума и драки. Пока прибудет охрана, бог весть, что он тут успеет натворить. Я попытался успокоить его: - Уважаемый, не знаю как Вас, я прошу, идите, пожалуйста, домой. Я готов встретиться с Вами утром и обо всем поговорить. - Доктор, я должен увидеть ее. Я заплачу любые деньги. - Ну-у, - протянул я. - Все, разговор окончен, я вызываю охрану. Он дернулся и схватил меня за плечи: - Простите. Я... я... я не знаю что говорю. Если надо, я готов выполнить здесь любую работу, помыть полы, туалеты, только бы хоть одним глазом взглянуть на нее. - Я не имею права. Поймите, здесь у нас тяжелобольные, им нужен покой. Своим поведением вы только навредите ей. - Я прошу Вас, - тихо произнес он. Его глаза потухли, и теперь в них было только одно отчаяние. Не знаю почему, но я вдруг почувствовал уважение к этому человеку, к его боли, к его страданию. - Только пять секунд, обещайте мне. - Я обещаю, - он сбросил на пол свою дубленку, я протянул ему халат. Мы подошли к окну ее палаты: она лежала неподвижно. Мягкий притушенный свет падал на ее лицо. В эту минуту я пожалел, что я не был художником: я мог бы написать ее портрет. Мужчина стоял неподвижно, прижавшись лицом к стеклу. Казалось, что самого его здесь нет, что передо мной только его телесная оболочка, а сам он там, возле нее. Я тронул его за плечо, он обернулся: по его щекам текли слезы, сейчас он их не стеснялся. В его глазах было столько света и любви, столько в них было щемящей душу теплоты и нежности, что я почувствовал, как комок подкатывает к моему горлу. Он снова повернулся к окну. Его губы шептали: "Зайка моя, солнышко мое, единственная моя..." Я поймал себя на мысли, что тоже назвал эту женщину Зайкой. Но так, как произносил это имя он, с такой любовью и нежностью, я никогда бы не смог повторить. Я провел его в свою комнату и усадил на кушетку, вынул из шкафа банку со спиртом и налил ему в стакан. Он выпил залпом, и как мне показалось, даже не понял, что пьет. - Простите, - почему-то сказал я, словно был в чем-то виноват. - Что Вы, - глухо ответил он. - Это Вы меня простите. - Что я могу для Вас сделать? Он улыбнулся мягкой улыбкой: - Не для меня. Для нее. Сделайте все, что можно, лишь бы она была жива. - Я сделал все, что мог. У нее серьезные травмы, но, я уверяю Вас, мы стабилизировали ее состояние. Сейчас ей нужен отдых. Возможно, будут еще операции: у нее повреждены почки. Он вздрогнул. - Ее жизнь все еще в опасности? - Я не могу ничего гарантировать. Но, я уверяю Вас, что не отойду от нее, пока ее жизни будет что-то угрожать и сделаю все от меня зависящее. - Спасибо. Я верю Вам. Я налил еще спирта, и он начал рассказывать: - Это началось почти пять лет тому назад, я тогда работал в одной конторе компьютерщиком. Мы искали товароведа, и Зайка пришла к нам по объявлению. У нее был небольшой стаж работы и мало опыта, но шеф просто растаял от нее: она могла очаровать любого мужчину. Поначалу мы общались редко, от силы пару раз в месяц я приходил в кабинет, где она работала вместе с другими товароведами и кладовщиками, чтобы установить или настроить какую-нибудь программу. В их кабинете всегда было весело, там царила какая-то радужная обстановка, там никогда нельзя было увидеть смурых лиц. Зайка всегда словно светилась каким-то искрящимся, озорным, но в то же время добрым и теплым светом, ее улыбка была такая чистая и светлая, а из голубых глаз словно брызгали озорные искорки. Мысленно я стал называть ее Солнечным Зайчиком: она действительная была словно соткана из солнечных лучей. Я стал замечать, что стараюсь заходить к ним чаще, что думаю о ней, что иду на работу только с одной мыслью: увидеть ее. Он помолчал, собрался с мыслями, и продолжил: - Наступил ее день рождения. В тот день Зайка пришла особенно красивая. Нет, я не прав, она просто не могла быть некрасивой. Но в тот день к нам в офис вошло солнышко. Она вся светилась, и можно было ослепнуть от ее лучей. Наконец, настал вечер, мы собрались за столом, налили шампанского. У меня было приготовлено тайное оружие, которым я надеялся очаровать Зайку: я привез гитару. Когда все уже достаточно набрались, я достал ее и стал петь. Я пел для нее, только для нее: "Очарована, околдована, с ветром в поле когда-то повенчана..." Для меня больше никого не существовало вокруг, весь мир сосредоточился в ее глазах. Я пел и смотрел в ее волшебные глаза, ради этих глаз в те минуты я бы отдал свою жизнь. В тот вечер я поехал проводить ее домой. Зайка сидела рядом на сиденье, она была чуть пьяна. Мы перекидывались ничего не значащими фразами, шутками. Я вдыхал ее чарующий аромат, и всякий раз, когда я, переключая скорость, случайно касался ее ноги, меня словно пронзало током, к горлу подкатывал сладкий комок желания. Да, я безумно желал эту женщину. Может быть, это прозвучит банально, но как поется в той арии: "Я душу дьяволу продам за ночь с тобой". Я бы - продал. Когда я остановил машину рядом с ее домом, было около полуночи. Она пошутила насчет того, что немножко перебрала, потом вдруг подняла на меня свои голубые глаза и тихо сказала: "Проводи меня, уже поздно. Вдруг по дороге кто-нибудь обидит одинокую девочку". Она взяла меня под руку, и мы вместе подошли к ее подъезду. Я хотел что-то сказать, но во рту вдруг все пересохло, язык словно прилип к небу. Она остановилась, повернулась ко мне и заглянула в мои глаза. Я стоял словно истукан, не в силах что-то сказать, в голове все кружилось. "Пойдем ко мне", - вдруг сказала она. Ничего не соображая, на ватных ногах, я вошел вслед за ней в подъезд, мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она опередила мой вопрос: "Дома никого нет: муж на работе, а Юля на даче у бабушки". Это была безумная ночь, от такого счастья можно было действительно сойти с ума. Я далеко не пуританин, но такого урагана, такого цунами страсти и счастья я не испытывал никогда в своей жизни. Я целовал каждую ее клеточку, каждый волосок, каждый ее ноготок, я захлебывался от желания. В тот миг я молил бога, чтобы эта ночь никогда в жизни не закончилась или чтобы он послал мне смерть на пике блаженства. Но ночь прошла, и я остался жив. Не помню, что я тогда врал дома, с женой были не самые лучшие отношения, и она уехала к матери. С тех пор для меня больше никого не существовало в мире, кроме Зайки. Жизнь разделилась на трехдневки: ее муж работал администратором в каком-то элитном отеле сутки через трое, и этот день его работы становился ночью нашего счастья. Я украдкой пробирался к ее квартире, тихонько открывал незапертую дверь, а на пороге меня ждала моя богиня, мое счастье, моя радость. Я подхватывал ее на руки, целовал, кружил, а потом была безумная ночь любви. Обессилев под утро, она роняла свою прелестную головку на мою грудь и безмятежно засыпала ангельским сном, рассыпав свои светлые волосы по моему лицу. Я лежал неподвижно, стараясь дышать через раз, чтобы не потревожить ее трепетный сон, целовал губами ее волшебные волосы, вдыхал пьянящий аромат ее тела, гладил ее нежную шелковистую кожу. Я сжимал Зайку в своих объятиях и боялся закрыть глаза, чтобы не упустить своего счастья. Я слышал, как бьется ее сердце, как волнительно поднимается от дыхания ее грудь. Меня накрывала волна безмерного, неземного блаженства, которое, наверное, бывает только в раю. Он вдруг закашлялся. Замер. - Простите. Я не должен был этого говорить. Простите мою несдержанность. Я молчал, не в силах произнести ни слова. В этот миг я почувствовал, что безумно завидую этому человеку, его страсти, его любви. Боже, я даже не представлял, что можно так любить. - Вы не сказали ничего дурного, Вам не в чем извиняться. Я могу только завидовать такой любви. Ободренный, он продолжил рассказ: Зайка любила меня, я знал это, я чувствовал это, я пользовался этим. Однажды я серьезно заболел: воспаление легких. Состояние было очень тяжелым, жизнь висела на волоске. Когда я очнулся в больнице, первым, кого я увидел, был мой Солнечный Зайчик: она взяла отгулы на работе и ухаживала за мной, что она врала мужу - не знаю. Она давала мне лекарства, кормила и поила меня из ложечки, звала медсестру и врача, когда мне было совсем плохо. Наверное, без ее любви, без ее заботы, без ее тепла и нежности, я бы не выжил. Он зашагал по комнате. - Вы знаете, там, в больнице, где я лежал, один аспирант собирал данные для своей диссертации. Тема была связана с заболеваниями почек, и он готовил труд о совместимости почек при пересадке. Я мало что понимаю, единственное что запомнил, что существуют двенадцать показателей совместимости донорских почек. По-моему, совпадений должно быть не менее девяти, для того чтобы почка не была отторгнута организмом. Мы с Зайкой согласились принять участие в сборе информации. Вы представляете, у нас оказалось одиннадцать совпадений, аспирант сказал, что такого не бывает даже у близких родственников. Зайка тогда тихо сказала: "Знаешь, если, не дай бог, такое случится, я отдам тебе свою почку". Я хмыкнул: Да ну тебя, типун тебе на язык, ты не нужна мне частями, ты нужна мне только целиком. В ту минуту я бы сам всего себя отдал частями, кусками за ее жизнь. Дверь нашей комнаты неожиданно раскрылась, на пороге стояла медсестра: - Игорь, звонил Владимир Николаевич, он идет к нам. Смотри, могут быть неприятности. - Хорошо, я разберусь, - ответил я. - Выходить уже поздно, останьтесь пока здесь, - обратился я к мужчине. - Я думаю, он ненадолго, а потом я провожу Вас. Я вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь: в отделение вошел профессор. - Ну, что ангелы-хранители, как тут у нас? - Все в норме, Владимир Николаевич. Он подошел к стеклу палаты моей больной. - Красивая женщина. Жаль, не повезло... - Ну, что Вы, Владимир Николаевич, все нормально, она еще бегать будет. - Бегать-то, может и будет. С костями, по-моему, особых проблем нет. А вот с почками... - Но, Владимир Николаевич... - я покосился на дверь своей комнаты. - Да-да, ты прав, мы, конечно, поставим ее на очередь за донорской почкой. Но, ты прекрасно знаешь, ее можно ждать годами. Я не мистик, но в тот момент мне показалась, что она как будто услышала наш разговор, по ее лицу скользнула гримаса, и в тот же миг запищал датчик, сигнализирующий остановку сердца, мы бросились в палату. Ее лицо стало смертельно бледным. Мои руки дрожали, я готов был разревется, как ребенок, но нельзя было терять ни секунды. Сердце не работало, я стал руками массировать ее грудную клетку. Ну, же дыши, дыши, Зайка! Каждый раз, поднимая голову, я смотрел на ее красивое лицо и молил бога помочь нам. Я почувствовал, что люблю эту незнакомую мне женщину, историю любви которой я только что узнал. Мне вдруг показалось, что это был я, что это со мной все произошло, что это я любил и безумно люблю эту женщину, которая стала мне в этот миг дороже всего на свете. Неожиданно мне показалось, что словно кто-то невидимый, неуловимый присутствует здесь, рядом с нами, что он помогает нам спасти ее, держит в своих ладонях ее руки, целует ее губы. Это он силой своей любви, своим теплом не дает уйти ее душе, он держит ее на этом свете. Мне показалось, как будто солнечный зайчик пробежал по стене. - Есть пульс, - где-то в стороне услышал я голос. Мои руки словно окаменели и профессор чуть ли не силой оттащил меня от нее. Я вышел из операционной, голова кружилась, я был словно в тумане. Вдруг меня словно ударило током, я резко обернулся на свою каморку: дверь была полуоткрыта. Я медленно подошел к двери и открыл ее. Мужчина полулежал на кушетке, голова упала на его руки. На мгновение я оцепенел, не в силах поверить в случившееся. Я подошел к нему и приподнял его голову, он медленно завалился набок. В груди, в сердце торчал медицинский скальпель, в своих пальцах он сжимал ее фотографию. На столе лежали записка, написанная резким, скачущим почерком: "В моей смерти прошу никого не винить. Я добровольно принял это решение в состоянии полного разума и ответственности. Мои внутренние органы, особенно почки, прошу (зачеркнуто, исправлено на "требую") использовать для спасения умирающей. Это моя последняя воля. Прошу исполнить ее неукоснительно. Я верю (подчеркнуто), что вы спасете ее. Я МОЛЮ ТЕБЯ, ЖИВИ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МОЙ СОЛНЕЧНЫЙ ЗАЙЧИК!" Уже потом меня заставляли писать объяснительную записку, приезжала милиция. Меня еще долго таскали в милицейские органы, требовали разных объяснений. Но все это было потом. Самое главное - операция по пересадке почек прошла успешно, Зайка осталась жива...
Натали_3,14Петя:
Неленка: Утро дышало свежестью. Над рекой висел прозрачный туман, но солнечные лучи уже золотили тихую гладь. Поднимавшийся берег покрывала изумрудная трава, испещренная бесчисленными искорками росы. Воздух, насыщенный пряными ароматами диких цветов, застыл. Тихо, лишь в зарослях камыша у самой воды колокольцами звенели комары. Вадимка сидел на берегу и смотрел, как старый тополь роняет белоснежные, кружащиеся в застывшем воздухе пушинки. Тонкое поскуливание нарушило спокойствие утра. Мальчик вздрогнул - вспомнил, зачем пришел сюда. Слезы подкрались к горлу и стали душить, но он сдерживался - не плакал. Вчера ощенилась Жучка: принесла четверых, от кого - неизвестно. Да это и не важно - сама не из породистых. Мать увидала Жучкин живот и давай причитать на всю деревню: "Опять не углядел! Сколько раз говорила, не отпускай собаку со двора! Что теперь прикажешь с ублюдками делать?" В общем, виноват Вадимка. И спрос теперь с него. Мать приказала к вечеру от щенков избавиться - в речке утопить. Легко приказать, а вот попробуй, исполни! Они хоть и маленькие, слепые, а все же живые существа! Вадимка - добрый малый - животных любит. Особенно свою Жучку. Он и отпустил то ее из жалости: больно на волю просилась. На цепи ведь долго не усидишь. Холщевый мешок, куда мать сложила бедолаг, лежит рядом. Щенята выбрались наружу и белыми комочками ползают в ярко-зеленой, как новый бархат, траве. В поисках маминого горячего живота тыкаются слепыми мордочками друг в дружку и жалобно поскуливают. Голодные+ Представить себе, как будет топить Жучкиных щенят, Вадимка не мог. Беспомощность, нерешительность, страх перед гневом матери давили, сковывали Вадимку. Казалось бы, чего проще: оставь мешок у воды - река сама сделает свое дело - и гуляй без хлопот и забот+ Вадимка так не мог. Размазывая грязными ладошками слезы, утер лицо, сложил щенят обратно в мешок и решительно направился в деревню. У сельпо в ожидании утреннего хлеба толпился народ - все больше женщины. Увидав знакомое лицо, Вадимка подошел к крылечку. - Здравствуйте, тетя Маша, - заливаясь краской, обратился к дородной женщине. - Здорово! Чего это в мешке? - сразу заинтересовалась любопытная тетя Маша. - Сейчас, я покажу! - засуетился Вадимка. - Щенки Жучкины. Может возьмете? - Разве это щенки? Крысята какие-то, - сострила тетя Маша, и собравшиеся вокруг женщины прыснули. - Они маленькие еще - вчера родились+ - А раз вчера, то и неси-ка их к мамке. А то вона как разревелись - есть, наверное, хотят. - Не могу я. Мать запретила с ними домой возвращаться+ Может, все-таки возьмете? - взмолился Вадимка. Но женщины, потеряв к мешку интерес, одна за другой расходились. Сельпо открыли, и тетя Маша деловито направилась к дверям. Вздохнув, мальчик уныло поплелся прочь. - Вадик, постой! Вадимка обернулся: Николай Егорыч - колхозный ветеринар, давний приятель отца. - Ты вот что, ступай к деду Борису - охотнику. У него Сильва ощенилась, восемь штук принесла. Авось возьмет старик твоих-то. Окрыленный мчался Вадимка к дому охотника. Ему не верилось, но очень хотелось верить: мучения кончатся скоро! Очутившись у калитки, Вадимка поостыл. В деревне все знали: дед Борис отличается нравом суровым. Мальчику стало не по себе: а вдруг не станет слушать дед, вдруг погонит? С тех пор, как померла жена, не любил дед Борис незваных гостей. Во дворе неистово залилась собака. - Цыц, Сильва! Никто твоих детей не тронет, - послышался из-за забора скрипучий голос. - Кого там нелегкая принесла? - Здравствуйте, дедушка. Это я - Вадимка, - переминаясь с ноги на ногу, зайти во двор мальчик не решался. - Какой такой Вадимка? - подшаркал дед Борис к калитке и глянул сквозь штакетник сурово. Открывать он не собирался. - Я Клавдии Петровны сын+ - Ясно, - еще больше нахмурился дед. - Ну, говори, зачем пожаловал? - Дедушка, тут такое дело+ - замялся под строгим взглядом Вадимка. - В общем, Жучка наша ощенилась, а мать велела от щенков избавиться+ - Я тут при чем? - Не могу я их топить. Рука не поднимается! - от волнения Вадимка закричал даже. Залаяла Сильва, и мальчик вновь сник. - Может, их того+ Сильве? - Ишь, чего удумал! Ты тоже соображать должен - у ней своих восемь штук, не прокормит! - дед осерчал не на шутку. - Что ж делать, дедушка?! - в голосе Вадимки зазвенело отчаяние. - Да-а, жалко бедолаг+ Покежь, сколько их у тебя? - Четверо! - с готовностью развязал Вадимка мешок. Подошла Сильва и, высунув сквозь дыру в заборе голову, обнюхала притихших щенят. - Что, мать, взять что ли? - дед вопросительно глянул на Сильву. Та уже самозабвенно вылизывала малышей. - Возьмите, дедушка! - Эх, ну что с тобой делать. Ладно, двоих, пожалуй, потянем. - Спасибо! - Вадимка готов был расцеловать деда. Зря в деревне болтают - никакой он не страшный вовсе. Довольные щенки сосали новую маму, а дед Борис советовал: - К бригадиру нашему сходи. У него собака вот-вот ощенится, авось и приютит бедолаг. Но бригадир Вадимку и на порог не пустил. Услыхал о чем речь и дверь перед носом захлопнул. Загрустил Вадимка. Сел возле сельской библиотеки на лавочку, прижал щенят к груди и задумался, что дальше делать. Мимо шла баба Люба. - Чего не весел, сынок? - поинтересовалась старушка, известная своей сердобольностью на всю деревню. Она добродушно улыбалась - каждой черточкой лица, вплоть до морщинок в уголках глаз. Вадимка кивнул на щенков: - Мать утопить велела... - Батюшки! - схватилась за сердце баба Люба. - Животинку губить - грех великий. Они - вона - маленькие какие! А ну, шагай за мной, - скомандовала и направилась к своей избушке. Озадаченный Вадимка не отставал. - Вот мы и дома, - баба Люба отворила дверь. - Стешка! Где ты, негодница? Стеша! Вон куда забралась! На печке среди цветастых подушек лежала пушистая серая кошка. Она занималась важным делом - кормила трех уже подросших котят. - Глянь, кого тебе принесла, - с этими словами баба Люба взяла одного щенка и подложила Стеше под бок. Кошка зашипела и, отпрыгнув в сторону, выгнула спину дугой. - Чего испугалась, глупая? - рассмеялась старушка. - Погоди маленько, - со знанием дела обернулась к Вадимке, - скоро освоится. - Пойдем пока в сад, чайку попьем. Они тут сами разберутся. И действительно, когда Вадимка вернулся в горницу, кошка в окружении котят уже вновь лежала на печке. Щенок, уютно устроившись по серединке, сосал теплый розовый живот наравне с остальными. Стешка довольно урчала. Вечерело. Крепко прижав щенка к груди, Вадимка шел домой. "Ничего, - думал он, - один - не четыре. Мать - не железная, сжалится". С опаской входил в дом. Отец пришел с работы, мать накрывала на стол. - Что так долго? Руки мой и ужинать, - голос матери звучал вяло, безо всякого выражения. Она даже не посмотрела в сторону Вадимки - все сердилась. - Мам, можно он у нас останется? Женщина оторвалась от хозяйства и всплеснула руками: - Ты зачем его обратно приволок? - Мам, жалко ведь! - Надо было за Жучкой следить! Я по твоей милости грех на душу взяла, и тебя заставила! Иди, и чтобы с щенком обратно не возвращался! Отец молчал. Вадимка вышел на крыльцо. Не евший весь день щенок тихонько скулил на руках. Мальчик направился к речке. "Ничего, ничего, - подбадривал себя, - у него и глазок-то пока нет, не слышит, ничего не почувствует. Его и собакой назвать нельзя - так, крысенок какой-то. Да и не жалко его вовсе". Так, успокаивая себя и храбрясь, Вадимка дошел до реки. Над водной гладью алело вечернее солнце, кругом - ни души. Щенок, словно предчувствуя неладное, заерзал беспокойно, закрутился. Ком подкатил к горлу. Вадимка снял рубашку, брюки. Оставшись в одних трусах, еще долго стоял на берегу, не решаясь ступить в воду. Налетели комары. Они кусали Вадимку в лицо, руки, спину - не обращал внимания. Лицо мальчика не выражало ничего, кроме покорности. Покорности и страданий, пережитых в этот бесконечно долгий, никак не желавший закончиться день. На щенка не смотрел. Держа его в ладошке, на вытянутой руке, сделал шаг, второй, ступил в воду глубже, оттолкнулся и поплыл. Можно было просто закинуть щенка подальше, но Вадимке это казалось кощунством. Вода была мутной, багряно-алого цвета. Щенок присмирел и спокойно, доверившись человеку, лежал на ладони. Вадимка просто опустил руку в воду, развернулся и поплыл к берегу. Он не оборачивался, лишь слышал позади негромкие всплески. Щенок не пищал, не звал на помощь маму. Он тихо боролся за свою так недавно начавшуюся жизнь. От этой беззвучной борьбы Вадимке стало жутко. Отвратительное, невыносимое безмолвие преследовало его, пока плыл. Фальшивое и дребезжащее, безжалостно царапало оно сердце. Вадимка выбрался на берег и лишь тогда обернулся. Сначала не увидел ничего, кроме заката. Но нет - щенок еще жил, и над ним, ныряя к воде, чертили воздух стрижи. Бедняга уцепился за проплывавшую мимо ветку, но силы заканчивались. Слепая мордочка то появлялась, то исчезала в воде. Его все дальше уносило течением. Вадимка не мог оторваться от белого пятнышка. Сколько сил, любви к жизни заключалось в этом крохотном, тщедушном существе! Мальчик оцепенел. На глаза сами собой наворачивались слезы. Он бросился в воду. Что было сил, плыл назад, туда, где все еще боролось со смертью живое существо. Как добрался до берега - не помнил. Безжизненное тельце походило теперь на мягкий, облипший мешочек мокрой шерсти. Вадимка кричал, звал, тряс, стараясь привести щенка в чувство. Минуты тянулись бесконечно. И, наконец, щенок слабо закашлялся, из раскрытого рта полилась вода, он хрипло вздохнул. - Жив! Милый мой! Хороший! - навзрыд плакал Вадимка. Он больше не сдерживался, не стеснялся переполнявших душу чувств. Теперь дороже этого маленького существа для него не было никого на свете! Вадимка не боялся больше укоров матери и гнева отца. Отныне он будет слушать лишь собственное сердце. Накопившиеся слезы вырвались из груди, и Вадимка дал им волю. То были хорошие слезы. Слезы раскаяния. Автор: Анна Никольская-Эксели
Неленка: Серега с Галей были идеальной парой, и это не просто приевшееся выражение. Серега, как его звали с самого детства, во дворе, на учебе и на работе, даже начальники и заказчики, - голубоглазый весельчак с вечной улыбкой на губах, любимец женщин, душа любой компании. Не громкий и заводной, а добрый и мягкий, от него так и веяло надежностью и уверенностью. Галю он обожал. Она не была красавицей, но ее огромные карие глаза притягивали к себе, как магниты. Спокойная и уравновешенная, рядом с ней он чувствовал себя как маленький ребенок рядом с матерью. Любили они друг друга без памяти. Они встречались еще со школы, после института поженились. Родились дети - Аленка, а за ней Толик, которого все сразу стали звать Толян, из-за уверенности и энергии, так напоминавшие его отца. Годам к тридцати идеальная пара превратилась в идеальную семью, и любовь только усиливалась с каждым годом. А потом, когда Толяну еще не исполнилось четырех, а Аленка только пошла в школу, у Гали обнаружили рак. Начались тяжелые сеансы химиотерапии, операция, метастазы, еще одна операция. После второй операции Галю перевезли домой, чтобы быть поближе к детям и подальше от холодных палат больницы. Врачи не давали ей шансов, но Серега не терял надежды. Физиотерапия, гомеопатия, новейшие лекарства, он делал все, что мог и все, что вычитывал в литературе. Всем, кроме него, было ясно - конец близок. Галя таяла на глазах, становилась легче, прозрачнее, лишь огромные карие глаза как будто становились еще больше на истощенном лице. Под новый год состояние ухудшилось. Галя с трудом дышала и большую часть времени была без сознания. Детей отправили к бабушке, Серега же не отходил от ее постели ни на минуту. 31 декабря после вечернего осмотра врач подозвал его к выходу и на вопросительный взгляд лишь молча покачал головой, сжал Серегино плечо и быстро вышел. Ночью Галя неожиданно проснулась. Она уже не могла двигаться и лишь смотрела на Серегу. Ее губы тронула улыбка и она шепнула: - Я ухожу, Сереженька... Серега уже знал, что борьба закончилась. Он просто сидел и смотрел на нее, не в силах остановить слезы. - Жди меня там, милая... Она опять улыбнулась: - Нет, это ты меня жди..., - и закрыла глаза. Через час Гали не стало. Она так и умерла с едва заметной улыбкой на губах. А Серега полностью поседел за эту ночь. Стал белый, как снег... * * * Прошло пять лет. Он собрал себя буквально по кусочкам и опять стал привычным Серегой, каким его все знали. Боль потихоньку притуплялась, дети росли, работа отнимала много времени, девушки по-прежнему не обделяли вниманием. Вот только глаза стали другие. Это уже не были знаменитые Серегины голубые глаза с веселыми бесенятами, теперь они были наполнены грустью. Даже когда Серега шутил и смеялся, его глаза никогда не улыбались. Дети взрослели и понемногу забывали мать. Толян рос маленькой копией отца, уже в первом классе выделялся среди сверстников, был вожаком и заводилой. Аленка унаследовала от матери большие карие глаза, а также спокойный и терпеливый характер. И только по ночам она часто просыпалась в слезах и звала маму. Серега бежал к ней в комнату и успокаивал ее как мог, обнимал и баюкал. Когда Аленка наконец засыпала, он сидел у ее кровати, смотрел на спящую дочку и молча плакал. Новый Год они не отмечали, потому что это была годовщина смерти Гали. Да и не представлял себе Серега их любимый праздник без нее. Поэтому обычно он просто выпивал один несколько рюмок коньяка и шел спать. Так и в этом году, по дороге домой после работы он решил заехать в супермаркет за бутылкой. Зима выдалась теплая, даже еще снега как следует не выпало, да и тот уже весь растаял. Поставив машину на стоянке, Серега поднял воротник пальто, спасаясь от противного дождя со снегом, и двинулся ко входу в супермаркет. Внутри было сухо и тепло, и практически безлюдно. "Все давно дома, оливье готовят, " - усмехнулся Серега и направился к алкогольному отделу. Вдруг из-за поворота выехала набитая продуктами тележка и чуть не сбила Серегу с ног. - Ой, простите, пожалуйста! Я вас не заметила... - симпатичная молодая женщина сбилась на полуслове, довольно невежливо уставившись на Серегу широко открытыми глазами. Она показалась ему знакомой, но он не мог вспомнить, откуда он мог ее знать. - Ничего страшного, я цел, - Серега улыбнулся ей, обошел тележку и пошел дальше. Через десяток шагов он обернулся, надеясь, что она уже ушла, но женщина по прежнему стояла на месте и смотрела ему вслед. Она заметила его взгляд, и, смутившись, развернулась и направилась к кассе. "Странно..." - думал Серега, выбирая коньяк. "Какое знакомое лицо... Может из соседнего офиса? Или какая-то давняя заказчица?" Размышляя, он вышел из супермаркета со свертком под мышкой, и только возле своей машины он опять увидел ее. Ее машина стояла совсем рядом, она пыталась затолкать покупки в багажник, держа в одной руке зонтик и защищаясь от порывистого ветра с дождем. - Давайте я вам помогу, - Серега подошел и, не дожидаясь ответа, начал ставить пластиковые мешки в багажник. Она стояла рядом и молча смотрела на него. Когда все покупки были в машине, он развернулся к ней. - Извините, но мне кажется, что я вас знаю, - сказал он и тут же смутился. - Вы не подумайте, я не пытаюсь с вами познакомиться таким образом, мне просто действительно очень знакомо ваше лицо. - А мне ваше... - она наконец-то вышла из транса и улыбнулась. - Но сомневаюсь, что мы знакомы. Я только недавно приехала в город, издалека... Я тут практически никого не знаю. - Понятно... Ну может показалось. Просто у вас глаза очень знакомые... - Сереге стало неудобно, что пристал к женщине. - Ладно, простите за беспокойство, я вас задерживаю, наверное. Вон сколько покупок, видимо муж уже дома заждался продуктов к праздничному столу. - он неловко попытался пошутить. - Да какой муж, - отмахнулась она, - дома дети ждут, а я только сейчас смогла с работы освободиться. Бывший муж, слава Богу, уже далеко, в этот раз меня в могилу не загонит, - она усмехнулась, не переставая разглядывать Серегу. Серега вопросительно посмотрел на нее. Она пояснила: - Лет пять назад, как раз на Новый Год, ехали мы с ним на новогоднюю вечеринку, а он дома еще хорошо принял... Скользко, на повороте не справился с управлением и влетел правым боком в столб. Как меня доставали из обломков, я не знаю... Повезли в реанимацию, по дороге остановилось сердце, клиническая смерть... Я этого не помню, конечно, мне потом врачи рассказывали. Что-то кольнуло у него в сердце. Она продолжила: - Единственное, что помню - сильный белый свет... Не в конце туннеля, как рассказывают, а просто теплый свет вокруг... И вот там... - она запнулась. - Я увидела ваше лицо. Серега стоял как вкопанный и не мог пошевелиться. - А потом я вдруг очнулась. Незадолго до полуночи... Все врачи были в шоке, они были уверены, что всё, конец. Мне потом сказали, что в их практике после таких травм никто не выживал... Но мне повезло, видимо... Благодаря тебе... Серега смотрел в ее глаза и не говорил ни слова. Они просто молча стояли друг перед другом, не замечая, что дождь давно перестал. С неба шел мягкий белый снег... За историю спасибо Виктории Лукашовой.
Неленка: Сквозь неплотно задернутые шторы пробился солнечный лучик. Я поморщилась и отвернулась, словно вампир, потревоженный светом дня. Резкий звонок телефона выдернул меня из полудрёмы. Ну, кто это ещё?! С закрытыми глазами я потянулась к пищащей трубке. Послышался звон, я нехотя открыла глаза. Из недопитой бутылки коньяка на белом ковре растекалась светло коричневая лужа. Ну и пусть мне всё равно... На дисплее светился незнакомый номер, ошиблись. Я нажала "сброс" на телефоне и посмотрела на часы: 11:25, 25.04.05….25.04.... сегодня ровно год, целый год... Удивительно, что я смогла протянуть так долго. Наверное, в этом заслуга моих друзей, которые ценой неимоверных усилий удерживали меня в этом мире. Зачем? Не знаю. Наверное, они считают это своим долгом, они не хотят потерять меня, ценят, любят... И я стараюсь показать им, что их усилия не напрасны, стараюсь хоть иногда улыбаться, но ведь в душе я знаю, что всё это лишь лицемерие с моей стороны, игра и блеф. А ведь всего год назад всё было иначе... Было такое же точно апрельское солнечное утро. В тот день я проснулась от тихого шороха. Приоткрыв глаза, я увидела, как мой любимый что-то достает из шкафа. Я сладко потянулась. Он обернулся и быстро спрятал руки за спину. - Уже проснулась, маленькя моя? Это я виноват, разбудил тебя. Он присел на краешек кровати и поцеловал меня. Я с любопытством смотрела на его скрещенные за спиной руки. - Ничего, я и так уже не спала. Ты не помешал мне. Лучше скажи, что это ты так усердно прячешь от меня за спиной? - Сюрприз. А какой узнаешь за завтраком. Спускайся, солнышко, я жду тебя внизу. Он снова поцеловал меня и вышел из спальни. Я улыбнулась, легко спрыгнула с кровати, подошла к окну и открыла шторы - комнату залил солнечный свет. Я накинула халатик и побежала в ванную. Наспех умылась, приняла душ и спустилась вниз. Войдя в столовую, я увидела Сашу. Он стоял на балконе, который мы превратили в зимний сад, и разговаривал по мобильному. Его лицо было серьезным и каким-то неестественно бледным. Я не слышала, о чем шел разговор, но что-то больно кольнуло сердце... Где-то внутри заворочался страх. Но вот он закончил разговор и вошел в комнату, на лице его снова играла улыбка. Я прогнала мрачные мысли. Всё в порядке. Всё уже закончилось. Мы же начинаем новую жизнь, в которой не будет страха и бессонных ночей. Я должна вычеркнуть из памяти те страшные дни и ночи, когда минуты казались вечностью. Теперь всё будет по-другому... Он же обещал. - Ты чего, любимая, почему загрустила? Какие черные мысли посетили твою светлую головку? - в его глазах мелькнула тревога. Он взял мою руку и поднес к своим губам, потом провел ею по щеке. - Я люблю тебя, солнышко, девочка моя... Тебя ничего не должно тревожить, ничего, слышишь? Всё будет хорошо. Я посмотрела в его синие, такие родные глаза и от чего-то захотелось плакать... Он всё ещё прижимал мою руку к своей щеке. Мы постояли так пару минут. Сердце бешено колотилось у меня в груди, я не в силах была оторвать своих глаз от его: "Как же я люблю его! Как люблю...". Но вот оцепенение прошло, на душе вдруг стало легко и спокойно. Я улыбнулась, он улыбнулся мне в ответ, но глаза его остались грустными. - Сань, ну что же ты не показываешь мне сюрприз? - Открой. - Саша положил на стол светло бежевый конверт. Я открыла его, на стол выпали два авиабилета и ключи. - Что это? - спросила я, подцепив на палец колечко ключей. - Угадай! - улыбнулся Саша. Я взяла со стола билеты. - Билеты в Киев... Сашь...? Неужели..?! - я обо всем догадалась, но всё ещё не могла поверить в своё счастье. - Да! Это именно то, о чем ты подумала! Мы возвращаемся домой! Навсегда! А это, - он позвенел ключами - от нашего нового дома! Я застыла на месте с открытым ртом, слов не было. Волна счастья накрыла меня с головой. Сашка подхватил меня на руки и стал целовать мои щеки, глаза, губы... Наконец он опустил меня на пол. Я обняла его и зарылась носом в его плечо. Саша поцеловал меня в макушку и нежно потрепал волосы на затылке. Я подняла глаза и прошептала: - Спасибо, родной мой, любимый! - я прижалась к его сильной груди и вдохнула такой знакомый и родной аромат. - Сашка, я люблю тебя! - Я тоже тебя люблю, солнышко. - отозвался Саша. И подкрепил свои слова долгим поцелуем. Его руки скользнули по моей спине и спустились на талию… Звонкая трель мобильного нарушила нашу идиллию. Саша потянулся к телефону. - Алло... Да, я уже еду.... Я всё понял... Ребятам скажи пусть подтянуться часикам к 4... Тим, я еду... Всё, до скорого... Он бросил мобилку на диван и притянул меня к себе. - Солнце, мне ехать надо. - Ммм... Как всегда! Я так не хочу тебя отпускать! - Сегодня я буду не поздно. Вечером мы вместе приступим к сборам, ведь времени у нас не так уж много, - он подмигнул мне. - Не скучай, малыш, прокатись с Ленкой по магазинам, купи что-нибудь хорошенькое в наш новый дом. - Ладно, только не задерживайся! Ты обещал! - Не буду! - он чмокнул меня в лоб и, захватив мобилку, направился прихожую. Проводив мужа, я позвонила Ленке. - Лен? Привет! - Привет! Ну неужели выдалась свободная минутка в твоем напряженном семейном графике? - Лен, у меня ТАКИЕ новости! - Ты меня заинтриговала! - Приезжай ко мне, поболтаем, а потом по магазинам прошвырнемся - повод есть! - Не хочешь ли ты сказать, что... - Я ничего не хочу сказать! Приезжай и всё узнаешь! Так когда ты будешь? - Часика через пол жди! - Жду! - Уже еду! Пока! Я откинулась на спинку дивана. Настроение было отличное! Боже мой, наконец-то это свершилось! Мы едем домой, в Киев, навсегда! Наконец-то я покину Москву, к которой я так и не привыкла за 3 долгих года. Временами мне казалось, что мы никогда не покинем этот город. Несмотря на все обещания Саши о скором переезде на родину. Но он сдержал своё слово, впрочем, как и всегда. Я уже мысленно перенеслась в наш новый дом, пытаясь представить какой он, расположение комнат в нем, обстановку, которой нам ещё предстояло обзавестись. Звонок в дверь прервал ход моих мыслей. Приехала Ленка. Она тут же набросилась на меня с вопросами. Мы прошли на кухню, я сделала кофе и поделилась с подружкой радостью. Ленка заахала, заохала, вскочила и забегала по кухне. Моё волнение передалось ей. - Боже мой, вы уезжаете так скоро! Как же я без тебя?! Я буду приезжать к вам в гости! Часто! И не надейся - от меня не так просто отделаться! - Ленка подскочила ко мне и чмокнула в щеку. - Подруга, поздравляю! Ты так этого ждала! - Спасибо! - я обняла подружку, - Я тоже буду за тобой скучать! Но ты будешь приезжать к нам гости! Часто! От меня тоже не легко отделаться - ты меня знаешь! Мы простояли молча, вот так, обнявшись пару минут. Первая молчание прервала Ленка: - Ну ладно, хватит сопли распускать! Поехали в турпоход по магазинам! Мне тоже надо кое-что прикупить. - Ок! Не скучай здесь, пойду оденусь. Я быстро! Через пару минут мы уже спускались в подземный гараж. - Ну что, Шумахер в юбке, прокатишь меня с ветерком? - веселилась Ленка. - А ты сомневаешься?! - Нет, конечно! Что ты?! Как можно... - на Ленкином лице сияла улыбка. Мы направились к моей машине. Чёрная "Ауди" блестела лакированными боками. Мы уселись в салон. - Всё никак не пойму! Как ты водишь этого монстра?! - Ленка как всегда не удержалась от этой, ставшей уже привычной, реплики. - С большим удовольствием! - улыбнулась я и завела мотор. Машина заурчала, как довольная кошка. Плавно двинувшись с места, мы покатили со стоянки. Ленка болтала без умолку о разных пустяках, а я слушала её в пол уха и мечтала о своем новом доме. Пробок не наблюдалось и мы без препятствий добрались до нашего первого пункта назначения. А затем потянулась бесконечная череда магазинов, магазинчиков и лавочек. К вечеру мы объехали с полсотни магазинов и усталые, но довольные, пили кофе в маленькой кафешке. - Ну что? Уже 8 часов, мне пора возвращаться, Сашка наверное уже дома. - Ладно, только подбрось меня домой, а то со своим багажом покупок я туда не дотащусь! - Конечно! Поехали. Я отвезла Ленку и покатила домой. На город уже опустились сумерки. Тёплый весенний вечер выманил на улицу влюбленные парочки. Я разогнала машину и нырнула в левый ряд. По радио крутили одну из моих любимых песенок. Я словно летела над дорогой, наслаждаясь мощностью и плавным ходом машины. Слева мелькали фары встречных машин, разделительная линия белой стрелой уходила вдаль. Как и всегда, я получала истинное удовольствие от поездки. Этот "полёт" так увлек меня, что я чуть не пропустила нужный поворот. Показалась знакомая высотка, и я влетела в паркинг. Я медленно двигалась вдоль рядов иномарок, подыскивая место для парковки. Ну как всегда! Всё забито! Только возле лифта есть небольшая щелочка. Вот бы ещё вписаться в неё! Трюк мне удался, и машина точно вписалась в небольшое пространство. В отличие от Ленки, мой покупочный багаж был скромным. Всего пару небольших пакетов. Я выгрузила покупки из багажника, нажала кнопочку на брелке - "Ауди" коротко гуднула и мигнула фарами. Я улыбнулась и провела рукой по блестящему боку машины. Подхватив лёгкие пакеты, я направилась к лифту. Зазвонил мобильный, опустив покупки на пол, я достала телефон. Это был Саша. - Солнышко, ты где? - голос его был встревоженным. - Я в гараже, машину ставлю. Ты уже дома? Но он проигнорировал мой вопрос. - Ты одна? - Угу.. - Послушай меня, малыш, поднимайся домой и жди меня. - он помолчал пару секунд - и... дверь пожалуйста никому не открывай, у меня ключи. - А что... Он не дал мне договорить: - Котёнок, я буду через 15 минут! И не волнуйся, пожалуйста. - Но... Короткие гудки... Он отсоединился. Я захлопнула крышку мобильного. Руки трясло мелкой дрожью... Как же я могла так беззаботно радоваться скорому отъезду?! Я должна была знать, и я это знала, но я гнала эту мысль от себя с самого утра - так легко нас никто не отпустит... Весь день я пыталась заглушить в себе эту тревогу, и оказалось, она была не напрасной. Я потянулась к кнопке лифта. В эту минуту за спиной я услышала чьи-то тихие шаги. По спине побежал противный холодок. Я невольно обернулась... Передо мной стоял мужчина лет 40. Чёрная кожаная куртка, чёрные джинсы, короткий "ёжик" уже начавших седеть волос и ... глаза... Эти глаза я, наверное, никогда не смогу забыть! Стального цвета, ничего не выражающие, ледяные глаза... В них нет ни злобы, ни ненависти, ни тени каких-то эмоций. Только холодное равнодушие, немые слова - "Прости, я только выполняю свою работу". Инстинктивно я сделала шаг назад, один из пакетов опрокинулся, и по серому асфальту гаража покатились в разные стороны оранжевые апельсины... Мужчина шагнул вперед, доставая из внутреннего кармана куртки ствол... Я подумала: "Ну вот и всё... Даже как-то глупо..." Из-за поворота стоянки показалась ярко красная машина нашей соседки Зои Ивановны. Мужик тихо выругался и нажал на курок... Два тихих хлопка... Острая боль пронзила мне грудь, как будто два раскаленных колышка вонзились в моё тело - один чуть повыше другого... Я облокотилась о стену. Стрелявший бросился бежать и исчез за колоннами стоянки. Горячая волна пробежала по всему телу... Стало трудно дышать и сердце забилось как-то тяжело и редко. Я почувствовала слабость, больше я не могла удержаться на ногах и стала медленно оседать на пол. Я видела, как совсем близко от меня затормозила Зоина машина, открылась дверь и Зоя Ивановна побежала ко мне, выкрикивая на ходу своему водителю: "Олег, скорую вызывай, скорую!!! Чего стал?! Шевелись быстрее!!!" Зоя подбежала ко мне и опустилась на колени рядом. Острая боль сменилась едва ощутимой ноющей. Я уже почти ничего не чувствовала, судорожно хватаясь за обрывки ускользающего сознания... Соседка, наклонившись ко мне, что-то говорила, но я не могла разобрать слов и только видела как шевелятся её губы. Я пыталась ответить ей, но сил не хватало. Я ещё успела увидеть как приехала скорая и врачей, которые склонились надо мной, что-то оживленно обсуждая. А потом наступила темнота... Ни снов, ни каких-то ощущений... Несколько раз я ненадолго приходила в себя и видела возле своей постели плачущую Ленку или взволнованные лица врачей. Но эти просветления среди тьмы были слишком недолгими, чтобы я могла полностью вернуться к реальности. После недели, проведенной между жизнью и смертью, я окончательно пришла в себя. Я ещё не знала тогда сколько прошло времени, я просто проснулась однажды утром. Передо мной предстала больничная палата, в которой я была одна. Большое окно закрывали жалюзи, напротив кровати был столик, на котором стоял букет цветов. Это были ромашки. Над столиком была прикреплена подставка для телевизора, которая сейчас пустовала. Слева виднелась прихожая и ещё одна дверь, очевидно ведущая в санузел. Я попыталась приподняться, но почувствовала, что ещё слишком слаба для этого. Куча проводков, прикрепленных к моим рукам и груди, тянулись к урчащим аппаратам на соседнем столе. Я откинулась на подушку и прикрыла глаза. Через минуту дверь в палату открылась и вошла медсестра. Сквозь полуприкрытые глаза я видела как она склонилась надо мной. Я открыла глаза, медсестра вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась: - Вижу Вам уже лучше? - Да, немного получше. - ответила я и удивилась тому, как звучал мой голос, он был хрипловатым и слишком тихим. - Есть хотите? Может принести Вам что-то? - Нет, спасибо, пока не хочется. - Ну тогда если Вам что-нибудь понадобиться позвоните мне. - и она указала на чёрную кнопочку у изголовья кровати. - Хорошо - ответила я и закрыла глаза. Медсестра поправила какие-то проводки и тихо вышла из палаты. Я даже не заметила, как заснула, а когда проснулась, то увидела Лену, сидящую на стуле возле моей постели. Она читала книгу. - Привет… Ленка вздрогнула, книга выпала из её рук. - Ликусик, родная… - она пересела ко мне на кровать и взяла меня за руку, - Мне сказали, что ты пришла в себя, и я тут же примчалась. Слава богу! Я так боялась за тебя! - по щекам подруги бежали слёзы. - Ленуся, перестань! - я сжала её горячую руку - Всё уже прошло! Жить буду! - я подмигнула ей. - Я так думаю… Ленка тут же приободрилась и заулыбалась: - Я тебе дам! Думаю… Ещё чего! Ты должна быть уверена, что будешь жить! - Ну хорошо! Уговорила! Буду набираться уверенности. Слушай, а сколько времени прошло? Я даже не посмотрела, какой сегодня день. - Сегодня 2 мая. Ты целую неделю продержала меня в ужасном напряжении. Я вся извелась, пока ты здесь мирно отдыхала, выбирая между жизнью и смертью! - подруга деланно надула губы. - Боже мой! 2 мая?! Мы же должны были улететь ещё 30 апреля! - я хлопнула рукой по одеялу. - Ну вот, из-за меня теперь всё откладывается! Лена дёрнулась, по её лицу пробежала смутная тень. Я вглядывалась в её лицо, пытаясь понять, чем вызвано её волнение. Но подружка, на секунду отвернувшись, снова заулыбалась, хотя уже и не так естественно. Было видно, что это дается ей с трудом. - Ну значит тем более в твоих интересах поправляться быстрее! - она поправила мои разметавшиеся по подушке волосы. - А билеты не проблема - можно купить другие! - Лен, а как Саша? Почему он не приехал с тобой? Лена отвернулась к окну и каким-то неестественно громким голосом ответила: - Ликуся, он уехал вчера. Понимаешь, какие-то срочные дела. Ну ты же знаешь его. - она говорила быстро, глядя в окно. - Ему сообщили, что ты пришла в сознание, и он, как только будет возможно приедет. Только не волнуйся, пожалуйста, тебе сейчас нельзя нервничать. Наконец она повернулась ко мне и, не дав мне ничего сказать, выпалила: - Спущусь в буфет, куплю себе кофе и что-то перекусить. Может и тебе чего-то хочется? - Да, купи мне сока, грейпфрутового. И скажи медсестре, пусть мне обед принесут. Или здесь совсем не кормят? - Хорошо! О, подруга, голод - это уже хороший признак! - она натянуто улыбнулась и побежала в буфет. Я отвернулась к окну. Противный комок стоял где-то внутри. Саша, Саша, Саша, ну где же ты?! Почему когда ты мне так нужен, тебя нет рядом?! По щеке побежала слеза. Я старалась отогнать от себя мрачные мысли и успокоиться, но демоны моего подсознания рисовали мне страшные картины недавнего прошлого. 25 апреля, подземная парковка, его звонок… Нас так просто не отпустят… Но как могли они так быстро обо всем узнать? Сможем ли мы теперь уехать? И где мой муж, куда он мог уехать? Я слишком хорошо его знала, чтобы понимать - он никогда не оставил бы меня в таком состоянии одну. Что же случилось? Эти вопросы проносились в моей голове, сменяясь как в ужасном калейдоскопе. Ответы на них я не находила… Или скорее старалась не замечать те страшные догадки, что возникали у меня. Вернулась Лена с подносом и в сопровождении медсестры, которая толкала перед собой тележку с моим обедом. Подруга выглядела уже куда увереннее, чем когда покидала палату всего 15 минут назад. - Ну-с, приступим к нашей скромной трапезе? - сказала она, когда медсестра вышла. - Что там у тебя вкусненького? Может, поделишься со мной? - Выбирай, что ты будешь? Всё равно всего этого мне не съесть! - я попыталась улыбнуться. Обед прошёл за пустой болтовней. К той теме, что большего всего меня тревожила, мы уже не возвращались. После обеда Лена ещё немного посидела со мной, почитала мне свою книгу. Мы поговорили снова ни о чем, и я сказала ей, что мне хочется спать. - Да, да, конечно! - засуетилась подружка - Я наверное тебя сегодня и так очень утомила. - Нет, что ты! Я очень рада, что ты пришла. Спасибо! - Ну на то мы с тобой и подруги! - она наклонилась ко мне и чмокнула в щеку. - Ладненько, я побегу! Отдыхай и поправляйся! До завтра! - Пока! Я отвернулась к окну. На улице уже вечерело. Закатные лучи солнца окрасили белую стену напротив кровати в розовый цвет. Сквозь металлопластиковые окна не доносилось ни звука, в коридоре за закрытой дверью палаты тоже было тихо. Постепенно на меня навалилась усталость, я прикрыла глаза, и мерное урчание больничных аппаратов на столе совсем сморило меня. Когда я проснулась, было уже утро. После долгого сна я почувствовала себя ещё лучше. За окном был солнечный майский денек и ко мне снова вернулся оптимизм. Может сегодня приедет Саша? Интересно как я выгляжу? Наверное, ужасно! Нужно привести себя в порядок, чтобы муж меня не испугался. Я приподнялась на локтях, потом села - вчерашней слабости больше не было. Окончательно осмелев, я свесила ноги с кровати, потянулась и встала. Подойдя к окну, открыла жалюзи. За окном был залитый ярким солнцем парк. Пациенты больницы в халатах медленно прогуливались по аллейкам парка вместе со своими посетителями. Я приоткрыла окно, свежий аромат зелени ворвался в палату. Мне тоже страшно захотелось выйти на улицу. Но скорее всего врач не разрешит мне эту прогулку… Значит нужно улизнуть! Улыбнувшись этой мысли, я пошла в ванную. Зеркало над умывальником отразило не такую уж и страшную действительность. Да, я похудела, и лицо стало чуть бледнее обычного, но из-за этого в моем образе добавилось даже какой-то прозрачной утонченности. Вобщем видом своим я осталась более-менее довольна. В шкафчике в прихожей я нашла больничный халат. Накинув его, я направилась к выходу. Мой план выйти на улицу незамеченной веселил меня. Благополучно и со всеми предосторожностями миновав коридор, я не пошла к лифту, где как я успела заметить, дежурила медсестра. Я свернула в боковое ответвление коридора. В конце его была стеклянная дверь. "Хоть бы это была лестница!" - подумала я. Так и есть! За стеклянной дверью скрывалась лестница. Я стала спускаться. На 3-м этаже лестница вдруг закончилась. Очевидно, эта лестница служила лишь переходом между отделениями больницы и, чтобы спуститься к выходу, нужно миновать 3-ий этаж и выйти на главную лестницу. Я вышла в коридор. Здесь всё выглядело иначе, чем на 5-ом этаже, где размещалась моя палата. Унылые стены были покрашены голубой масляной краской. Сквозь открытые двери 5- или 6-местных палат видны были железные койки, между которыми ютились обшарпанные тумбочки. По коридорам сновали врачи и медсестры с усталыми, равнодушными или даже злыми лицами. Я медленно продвигалась вперед, никто не обращал на меня внимания. Наконец впереди показался небольшой холл и дверь, над которой светилась надпись "ВЫХОД". Я поспешила туда - поскорей бы выбраться из этого мрачного места, нагонявшего тоску. В холле стоял большой диван и напротив него допотопный телевизор. Несколько женщин, разместившись на диване, смотрели какую-то программу. Мой взгляд на секунду задержался на экране. Мелькнула знакомая мне заставка криминальных новостей. Ведущий заговорил. Я уже собиралась выйти на лестницу, когда за его спиной появилась фотография… Я не могла поверить своим глазам… Это была Сашина фотография из нашего альбома. Я замерла на месте. Только сейчас я смогла разобрать слова ведущего: "….задержаны ещё 4 человека, входивших в организованную преступную группу Александра Романова. После смерти своего лидера, организованная им бригада распалась на отдельные группы, утратив своё влияние в столице. В ходе проведенных розыскных мероприятий большинство членов преступной группы Романова были задержаны. Чудом уцелевшая, после совершенного на неё покушения, жена Александра находиться в одной из московских больниц. Её состояние врачи оценивают как удовлетворительное……" На экране показалась другая фотография из нашего альбома - мы с Сашей загорелые и улыбающиеся на берегу моря… Больше я ничего не слышала… В голове гулким эхом повторялись только одни слова ведущего - "…после смерти своего лидера…"… До меня медленно, словно сквозь вату доходил смысл этих слов… К горлу подступил раскаленный комок, я схватилась за край дивана. Из груди вырвался какой-то полустон-полукрик: "Нет!... Боже мой, нет…Саша…". Женщины обернулись. Одна из них крикнула: "Позовите врача! Девушке плохо!" и наклонилась ко мне, пытаясь поддержать меня под руку. Я согнулась от боли, грудь жгло огнем, физическая боль от недавних ран смешивалась с дикой болью моральной. Подбежали две медсестры и врач. Они усадили меня на диван. Всё что происходило казалось мне дурным сном, ночным кошмаром, одним из тех, что снились мне так часто. Я утратила ощущение реальности и наблюдала за происходящим словно со стороны. Медсестра взяла мою руку и что-то быстро вколола. Я почувствовала, что теряю сознание. Последние слова, что я услышала, был разговор двух женщин, смотревших телевизор. - Вы не узнали?! Да ведь это жена того бандита, которого только что в новостях показывали! - Видно она не знала, что его убили. Страшно смотреть! Бедная девочка. - Бедная девочка? Как же, как же! Они страну разграбили! А Вы бедная девочка… Небось эта "бедная" девочка к нам с элитного этажа спустилась! - Ну зачем Вы так? Очнулась я ночью. Меня перевели в другую палату. Здесь на окне была решётка. Бояться, что я захочу расстаться с этой жизнью? Или быть может я тоже под следствием? Хм… Мне всё равно… Весь этот мир потерял для меня смысл, стёрлось ощущение времени и пространства. Сейчас я жалела только об одном - об обстоятельстве, которое спасло мне жизнь - о том, что наша соседка Зоя Ивановна так не вовремя возвращалась домой. Не приедь она в тот момент - я бы сейчас была вместе с Сашенькой… Тот мужик непременно довершил бы свою работу. У меня блеснула надежда: а может они ещё вернуться за мной? Надеюсь у палаты нет охраны! Вошла Лена. Её лицо было заплаканным и осунувшимся. Подруга подошла к кровати и увидела, что я не сплю. Она молча наклонилась ко мне и обняла. Но я легонько отпихнула её. - Лик… - Тише… Помолчи, ничего не надо говорить. - Я… - Тссс… Знаешь, едь лучше домой. - Но… - Со мной всё будет в порядке, не беспокойся. - Ладно. Я завтра приеду. Держись… Прошли ещё 10 дней. Я поправлялась. Назначили день выписки. За мной приехала Лена. Она привезла огромный букет цветов и плюшевого мишку. Я всегда любила мягкие игрушки, но теперь они мне были безразличны, впрочем как и всё остальное. Под действием успокоительных лекарств я стала похожа на зомби. Со стороны я наверное выглядела как сумасшедшая. Я могла часами сидеть, уставившись в одну точку. Я жила в своём закрытом мирке, мирке воспоминаний. Я снова и снова переживала различные периоды своей жизни с Сашей, наши самые счастливые моменты. Я жила прошлым. А настоящее для меня перестало существовать. Усилиями Лены и Сашиных друзей, которые оставались на свободе, меня отправили на Кипр. Конечно не одну, со мной поехала Лена. Там мы прожили полгода. Я научилась лицемерить, улыбаться сквозь слёзы, чтобы успокоить своих близких. Но, оставаясь одна, жаркими летними ночами я убегала к морю, садилась на ещё тёплый после летнего зноя песок и плакала, плакала навзрыд, не боясь быть услышанной. Глядя в небо, я разговаривала с Сашей, пытаясь угадать, где теперь его звездочка. Я молила забрать меня к себе, купалась в самый сильный шторм, надеясь, что волны разобьют меня о прибрежные камни или унесут в море, носилась по местным дорогам на бешеной скорости, надеясь однажды не удержать машину на крутом повороте. Но продолжала жить… Год жизни..? Нет, существования. Один бесконечный серый день, наполненный болью воспоминаний, когда каждый уголок нашей большой квартиры, каждая улочка в городе напоминает о нём. Я ведь так и не смогла уехать из Москвы… Снова зазвонил телефон, вернув меня к действительности. Звонила Лена. Я потянулась к трубке, но в последний момент передумала. Никого не хочу слышать. Я встала с постели, оделась. Есть не хотелось. Я вышла из квартиры и спустилась в гараж. Сегодня я не поеду на своей машине, возьму Сашину. Я села в салон БМВ. Удивительно, но даже через год здесь ещё оставался запах Сашиного одеколона. Я с наслаждением вдохнула воздух, погладила руль и приборную доску. Здесь как нигде в другом месте чувствовалось его незримое присутствие, царила какая-то особая атмосфера. Сидя в салоне его машины, я переносилась в наше счастливое прошлое. Мне казалось, что сейчас откроется дверь и улыбающийся Саша скажет: "Опять уселась на моё место! Ну-ка подвигайся!" И начнет меня спихивать с водительского места, а я, вцепившись в руль, буду смеяться и отбиваться от него, пока он, потерпев поражение, милостиво не разрешит мне вести машину. Я улыбнулась, вспоминая эти наши сражения за право вести машину, бег наперегонки от лифта к машине, чтобы первым усесться за руль. Я выехала из гаража и покатила по московским улицам. Весна уже полностью вступила в свои права. Уже по-настоящему тёплые солнечные лучи согревали город и будили от зимней спячки всё живое. Прохожие улыбались этому празднику природы, повторявшемуся каждый год. И я в прошлом году точно так же радовалась приходу долгожданной весны, моего любимого времени года. Теперь мне казалось, что это было так давно, как будто в прошлой жизни… Я остановилась перед воротами кладбища. Дальше пойду пешком. Пройдя слишком хорошо знакомый мне путь, я остановилась перед чёрным мраморным памятником. Здравствуй, любимый. Видишь, какая сегодня чудная погода. А в Киеве сейчас наверное ещё теплее… Мы ведь так и не увидели наш новый дом… Как же так, Саша? Как же ты мог оставить меня? Ты же обещал… Знаешь, я больше так не могу. Сил нет… И не смотри на меня так! Я всё понимаю и живу только ради того, что ты этого хотел бы. Но это уже не жизнь… Не могу больше… Я продержалась целый год… Я устало опустилась на скамейку. Слёз не было, только огромная давящая пустота, ощутимая, можно даже сказать физическая боль, наполнившая душу. Слёз не было и в первый раз, когда я пришла сюда с Леной, тогда год назад. Я ведь даже не смогла проститься со своим мужем, его похоронили, пока я была в больнице. В моей памяти он оставался живым, и может поэтому мне не верилось, как не верится до сих пор, что его больше нет… Я поднялась и медленно пошла к выходу. Села в ждавшую меня у ворот машину и поехала домой. Я даже не заметила, как набрала недозволенную скорость. Вплотную прижавшись к разделительной линии, я неслась по дороге. Один поворот руля влево, всего один поворот… И всё… На такой скорости при лобовом столкновении шансов выжить практически не будет… Рука дрогнула… Нет, не могу. Значит, сегодня я снова вернусь в свою пустую квартиру и долго не смогу уснуть, раздумывая над своей жизнью. Ужасно жить, когда в этом нет смысла, когда хочешь умереть, и не можешь себе этого позволить, потому что это самый простой выход из ситуации, но в то же время он принесет столько горя друзьям и близким. И ты продолжаешь жить… Ради них, не ради себя… Хотя душа твоя уже давно умерла, ещё тогда год назад… Время не лечит.
Неленка: 25 сентября 1893 г. Мой дорогой, маленький мой Луи! Итак, все кончено. Мы больше никогда не увидимся. Помни это также твердо, как и я. Ты не хотел разлуки, ты согласился бы на все, лишь бы нам быть вместе. Но мы должны расстаться, чтобы ты мог начать новую жизнь. Нелегко было сопротивляться и тебе, и самой себе, и нам обоим вместе... Но не жалею, что сделала это, хотя ты так плакал, зарывшись в подушки нашей постели, два раза ты подымал голову, смотрел на меня жалобным, молящим взглядом... Какое у тебя было пылающее и несчастное лицо! Вечером, в темноте, когда я уже не могла видеть твоих слез, я чувствовала их, они жгли мне руки. Сейчас мы оба жестоко страдаем. Мне все это кажется тяжелым сном. В первые дни просто нельзя будет поверить, и еще несколько месяцев нам будет больно, а затем придет исцеление. И только тогда я вновь стану тебе писать, ведь мы решили, что я буду писать тебе время от времени. Но мы также твердо решили, что моего адреса ты никогда не узнаешь и мои письма будут единственной связующей нитью, но она не даст нашей разлуке стать окончательным разрывом. Целую тебя в последний раз, целую нежно, нежно; совсем безгрешным, тихим поцелуем - ведь нас разделяет такое большое расстояние!.. 25 сентября 1894 г. Мой дорогой, маленький мой Луи! Я снова говорю с тобой, как обещала. Вот уже год, как мы расстались. Знаю, ты не забыл меня, мы все еще связаны друг с другом, и всякий раз, когда я думаю о тебе, я не могу не ощущать твоей боли. И все же минувшие двенадцать месяцев сделали свое дело: накинули на прошлое траурную дымку. Вот уж и дымка появилась. Иные мелочи стушевались, иные подробности и вовсе исчезли. Правда, они порой всплывают в памяти, если что-нибудь случайно о них напомнит. Я как-то попыталась и не могла представить выражение твоего лица, когда впервые тебя увидела. Попробуй и ты вспомнить мой взгляд, когда ты увидел меня впервые, и ты поймешь, что все на свете стирается. Недавно я улыбнулась. Кому?.. Чему?.. Никому и ничему. В аллее весело заиграл солнечный луч, и я невольно улыбнулась. Я и раньше пыталась улыбнуться. Сначала мне казалось невозможным вновь этому научиться. И все-таки, я тебе говорю, однажды я против воли улыбнулась. Я хочу, чтобы и ты тоже все чаще и чаще улыбался, просто так, радуясь хорошей погоде или сознанию, что у тебя впереди какое-то будущее. Да, да, подними голову и улыбнись. 17 декабря 1899 г. И вот я снова с тобой, дорогой мой Луи. Я как сон, не правда ли? Появляюсь, когда мне вздумается, но всегда в нужную минуту, если вокруг все пусто и темно. Я прихожу и ухожу, я совсем близко, но ко мне нельзя прикоснуться. Я не чувствую себя несчастной. Ко мне вернулась бодрость, потому что каждый день наступает утро и, как всегда, сменяются времена года. Солнце сияет так ласково, хочется ему довериться, и даже обыкновенный дневной свет полон благожелательности. Представь себе, я недавно танцевала! Я часто смеюсь. Сперва замечала, что вот мне стало смешно, а теперь уж и не перечесть, сколько раз смеялась. Вчера было гулянье. На закате солнца всюду теснились толпы нарядных людей. Пестро, красиво, похоже на цветник. И среди такого множества довольных людей я почувствовала себя счастливой. Я пишу тебе, чтобы рассказать обо всем этом, а также и о том, что отныне я обратилась в новую веру, - я исповедую самоотверженную любовь к тебе. Мы с тобой как-то рассуждали о самоотверженности в любви, не очень-то хорошо понимая ее... Помолимся же вместе о том, чтобы всем сердцем в нее поверить. 6 июля 1904 г. Годы проходят! Одиннадцать лет! Я уезжала далеко, вернулась и вновь собираюсь уехать. У тебя, конечно, свой дом, дорогой мой Луи, ведь ты теперь совсем взрослый и, конечно, обзавелся семьей, для которой ты так много значишь. А ты сам, какой ты стал?
Злата: Бывают в году времена – октябрь, декабрь, апрель, - когда нас неодолимо тянет друг к другу. Твое имя заслоняет все другие имена, а ощущение твоих прикосновений создает кругом меня вибрирующий, теплый кокон. И я становлюсь слабее и мягче, когда вспоминаю, что люблю тебя. Я хочу тебя видеть, я хочу тебя чувствовать. Не на расстоянии, а так, чтобы вжавшись друг в друга, смешать наши запахи. Я хочу быть с тобой, но мы вряд ли когда-нибудь будем вместе. Мы уже были вместе, давно и не здесь. Но, конечно, мы можем встречаться. Я хочу тебя видеть? Прекрасно. Что может быть проще. Я отчетливо, в мыслях, высказываю свое желание несколько раз. Я не знаю, кто это слышит. Я обещаю, что буду послушной, что сделаю все, что попросят – на всякий случай. Никто от меня ничего не требует, на самом деле. Отчетливость моего намерения – это ключ, одним поворотом которого открывается дверь между мной и тобой. Иногда мне кажется, что рядом с дверью стоит насмешливый полупрозрачный привратник, и смеется он оттого, что наши желания ему кажутся эфемерными и ненужными. Есть куда как более важные вещи, чем встреча мужчины и женщины. Но – развлекайтесь, пока молодые. Сегодня с вас спрос небольшой. Я соглашаюсь с этим, отхожу в сторону и взираю со снисходительной мудростью на то, как ты проходишь мимо моего дома один раз, другой, - и что-то в тебе опрокидывается и вспыхивает, оранжево озаряя твою дорогу ко мне и лестницу вверх. Так проходит несколько дней – с распахнутой дверью и свежим и будоражащим сквозняком. В воскресенье я отправляюсь на рынок покупать своему коту рыбу. Я иду быстро, словно стараюсь не опоздать. О тебе я не вспоминаю. Но где-то на середине пути ты выходишь мне навстречу, деревья шумят, и понимаю, что нахожусь на границе другой реальности. Все правильно, я довольна. Спасибо кому бы там ни было. Сегодня ты невероятно хорош собой, и мне кажется, что когда мы друг к другу приблизимся, то не выдержим, не удержим дистанцию, и начнем целоваться у всех на виду. И ты смотришь на меня так, будто сам этого хочешь. Но ничего не случается. Вздрагивающие объятия и глубокие поцелуи достаются нашим энергетическим двойникам, которые, перемешиваясь и истончаясь, медленно утекают вверх. Меня пошатывает, но я держусь: мы – будто добрые друзья. Ты, наверное, так и считаешь. Пытаешься так считать. Но мое со всезнающей улыбкой сказанное «заходи в гости» пробирается сквозь твои уши, глаза и рот в самый твой центр, и не будет давать тебе спать, успокаиваться, заниматься делами и быть свободным. Отсчет начался. Три дня, два дня, один… Наконец – полночь. Я, как все нормальные люди, которым с темнотой нечем заняться, собираюсь ложиться спать. И вдруг – неожиданно бодрый для столь позднего времени суток стук в дверь. «Кого еще черт принес?» – ворчу я, но мне любопытно, и я иду открывать. Передо мной, чуть наклонив голову, похожий на собаку-водолаза, радостный и взъерошенный, стоишь ты. Ну, здравствуй… Мне всегда в тебе не хватало смелости, даже, может быть, наглости прямо с порога, сняв обувь, меня обнять, ткнуться губами в лицо в темноте, запустить дрожащую руку в волосы, ощутить, как ноги уже не держат от возрастающего желания, и, почти вслепую, потому что видеть сейчас ничего не хочется, утащить в комнату, где диван. Ничего не говорить. Тепло твоего тела. Дыхание – быстрое, влажное. Стать водой, сливаясь двумя потоками в стремительную, невероятной силы, полуденным солнцем прогретую реку. Нет. Ты так не умеешь. Тебе удобнее, когда ты один и я одна. Мне, в сущности, тоже. Так что мы идем на кухню пить чай. Пустой разговор, – на другой день и не вспомнишь, о чем. Насыщенные эмоции. Смех как разрядка внутреннего напряжения. Наэлектризованный воздух. Я беззлобно над тобой издеваюсь в качестве мелкой мести за то, чего ты не делаешь. Ты в ответ несерьезно сердишься, говоришь, что сейчас ударишь меня, и обоим снова смешно, но прикоснись ко мне, прикоснись, твоя рука недалеко от моего колена. Я удерживаю себя, чтобы не встать и не подойти к тебе как можно ближе – мне страшно. Потому что если мы перейдем границу, то окажемся так далеко и глубоко, что, возможно, нам не хватит дыхания пережить это. Тебя дома ждут две маленьких дочки. Старшая очень похожа на меня в детстве. Твоя жена никак не может уснуть, потому что ты унес с собой ее часть, и она теперь как комната с распахнутым в мороз окном. Дочки часто болеют. Ты хочешь построить себе дом в лесу, чтобы жить там один. Чтоб успокоиться, чтобы знать, что между тобой и любым другим человеком километры снега, болот и непроходимой чащи. Я тоже когда-то жила в лесу. Вместе с тобой. И у нас был свой дом, а вокруг были горы. Ты, наверное, об этом не помнишь, и лишь иногда обрывками, в снах, всплывают светлые знакомые пейзажи, силуэт женщины у огня, вкус первых ягод и солоноватой кожи любимого человека. В гости к нам приходили звери, много доверчивых молчаливых зверей с умными взглядами и неслышной поступью. Они смешно тыкались мордами нам в ладони, и подставляли лобастые головы ласке. Когда вечером мы стелили во дворе одеяло, чтобы сидеть там, обнявшись, и смотреть на закат, все звери окружали нас и старались приткнуться поближе, потому что рядом с нами было уютнее, чем в любом другом месте. Но солнце пряталось быстро, и в темноте ты прижимал меня крепче, и твоя рука соскальзывала мне на бедро. Тебе казалось, что ты это делаешь незаметно, но чуткие звери разом вставали и уходили, и никто никогда не нарушал нашего ночного уединения. Мы не говорили друг другу ни слова – нам было совсем не до разговоров, и в медленном и безмолвном движении в лунном свете ты казался мне существом, сошедшим с вершины самой высокой горы, чтобы быть вместе со мной. В твоих огромных глазах отражались трава и деревья, и я в какой-то момент уже не могла понять, где я нахожусь – здесь, или там, среди отражений, внутри тебя. А потом наступало утро, и звери снова являлись к нам. Не подходила близко одна только рысь, желтоглазая и таинственная. Она держалась поодаль, как наблюдатель, и становилось не по себе от ее внимательного чужого взгляда. Однажды днем ты задремал, убаюканный спокойным августовским солнцем, но я тревожилась из-за рыси, и не сдержавшись, решила подойти к ней в надежде, что она все же позволит к себе прикоснуться. Я уговаривала ее, произносила ласковые слова, но она неторопливо отступала, не подпуская меня ближе чем на десяток шагов, при этом не прекращая смотреть на меня; а потом медленно и иногда оглядываясь, пошла вверх по едва заметной тропинке среди колючих кустов. Одержимая любопытством, я отправилась следом. Шли мы недолго: скоро кусты расступились, и мы оказались на просторной и круглой зеленой поляне, в центре которой, скрестив мускулистые ноги, невысоко парил в воздухе он – темный бог, обнаженный, с неестественно золотой, словно бы металлической кожей. Я замерла. Его раскосые глаза хищника находились вровень с моими, а тонкие губы изгибались в усмешке – он насмехался над моей робостью и нерешительностью. Оскорбившись и испугавшись одновременно, я развернулась, и, чуть не падая и царапая руки колючками, бросилась вниз, к нашему дому. Я боялась за наше будущее, я смотрела на твое безмятежное лицо, и боялась тебе рассказать, а ты ни о чем не догадался. В квартире темно, только на кухне горит электрический свет. Что будет, если я вдруг погашу его? Наверное, темный бог заглянет в мое окно, а ты не заметишь. Как и тогда. Ты спросишь меня, почему я погасила свет, а может быть, просто задумаешься в ожидании моих дальнейших действий. Спокойный. Скорее всего, тебе просто хватает того, что у тебя есть сейчас. Но я ищу в тебе наше прошлое, я вижу ослепительный блеск горных вершин и чувствую запах акаций. А ты смущенно говоришь мне, что я напоминаю тебе храмовую статуэтку египетской кошки. Чернота дверного проема напротив в глазах становится вертикалью зрачков. У нас с тобой разная память. Тогда я стала вздрагивать от каждого шороха, и ты начал нервничать, а однажды сказал, что больше не хочешь оставаться в горах. Осень сделала лес на склонах пронзительно ярким, и мы все больше проводили время в доме, потому что уставали смотреть на сентябрьскую огненную красоту. Вскоре мы отправились в город, вниз. Пустые комнаты заброшенной гостиницы – три этажа в нашем полном распоряжении. В городе было мало людей, и никто не следил за порядком, каждый жил как умел. Шли дожди, а внизу по реке шла война. Это происходило уже много лет, и к ней все привыкли. Кроме меня. Нам сказали, что в город война не придет – в этом не было смысла, сражения шли по иным, необычным правилам. Там не проливалось ни капли крови. Войска били противника ударной волной, и солдаты валились без памяти. После на поле боя приезжали высокие бритые люди в черных плащах и отлавливали отлетевшие души. Оставшиеся без жизни тела постепенно вбирала в себя земля. Это было все, что удалось нам узнать. После таких рассказов ты оставлял меня и молча бродил по городу. Я пыталась расспрашивать о причинах войны и о том, что происходит с душами воинов дальше, но на меня строго смотрели и отворачивались. Я искала тебя и отводила домой. Ты шел послушно, но отказывался ужинать, а когда мы ложились, ты засыпал, так и не прикоснувшись ко мне. Мне казалось, я понимаю тебя, хотя вряд ли могла бы что-нибудь объяснить, и я не требовала от тебя ничего. При этом меня не оставляло странное чувство, что моя душа постепенно отслаивается от тела. Мне хочется спать, но, чтоб не обидеть тебя, я зеваю в сторону, не открывая рта. Мне хочется спать с тобой. Раздеться, и прислониться друг к другу обнаженными спинами. Притянуть твою руку себе на живот. Дышать синхронно и ровно, как одно большое животное, впавшее в спячку. Я уже расстелила постель. Иногда нам удавалось провести вдвоем с полчаса на этом самом диване, и тебе мерещилось, что подобное уже было. Где-то, когда-то. Но мне не удивительно, что после всего, что случилось с тобой, ты потерял свою память. И так же как ты – свою память, мы после близости здесь быстро теряли тепло. Я заворачивалась в одеяло, тебе – хотелось одеться, что ты и делал. И ты говорил, что пора уходить, а я соглашалась с тобой. Чужой, независимый человек, с которым я никогда жить не стану, потому что на него нельзя положиться. На другой день твой образ во мне восстанавливал черты родного, но тебя уже не было рядом, и я чувствовала, что не имею права звать тебя так быстро. Кажется, ты рассказывал мне, что дома давно спишь один, на полу? Ты так привык. И я – за долгие годы – привыкла спать наискосок на широком диване. Иначе мне тесно, а раньше я просто не знала, как это – спать одной.
Злата: И вот ты сказал, что идешь на войну. Как любой молодой и сильный мужчина. Тебя никто не заставлял, и тебя не вело чувство долга. Ты признался мне, что каждую ночь слышишь зов. В сновидениях. Тебя окружали степь, пустота, низкие облака. И этот зовущий из-за горизонта звук. Непрерывно. Ты не мог от него убежать, придумать себе другой сон, - все, что ты себе воображал, даже я, стремительно растворялось, и снова тебя кто-то звал. Ты просыпался, помнил об этом, и знал, что на другую ночь все повторится. Единственное, что ты мог сделать – это идти воевать. Я неподвижно смотрела, как ты собираешь вещи. Потом ты подошел ко мне, крепко обнял, и я поняла, что в эту минуту ты бы так обнял любого, кто оказался рядом с тобой. Ты прощался не просто со мной, – ты прощался со всеми. Плакала я потом. А наутро болели глаза. Теперь ты редко обнимаешь меня, когда ночью уходишь. Это было бы странно, если мы даже не прикасались друг к другу за два или три часа разговора. В прихожей ты долго возишься со шнурками, и мы внезапно оживляемся, подшучиваем друг над другом, ты принимаешься бороться с пришедшим проводить тебя котом, мне смешно, мы снова друзья на равных, а не мужчина и женщина, которых мучает мысль о близости, из-за чего в беседе то и дело возникают неловкие паузы, - у меня опять много вопросов, и множество тем для восстановления разговора, но некогда, уходи. Ты смотришь на меня словно влюбленный, ты уносишь мою улыбку с собой, и я знаю, что с тобой ничего не случится. Благословенное место. Я без тебя еще как-то справлялась днем, но с рождением вечера страх накатывал на меня откуда-то снизу, вытравливал по частям мою душу, оставляя ноющие пустоты. Я сидела, сжавшись, в самом темном углу, и старалась переждать прилив отчаяния. Когда на небо высыпали звезды, мысль о потере тебя притуплялась, уступая место вере в твое возвращение. Нельзя расстаться совсем, пока ты можешь ощущать человека на расстоянии. Я убеждала тебя вернуться, я уговаривала тебя перестать воевать, я придумывала для тебя способы улизнуть с линии фронта, я просто пыталась тебя окликнуть. Много дней и ночей я не видела ни единой живой души. Потом дожди сменились снегом, и я научилась быть вместе с тобой, когда тебя нет. Я ложилась, раскрывшись морской звездой, я закрывала глаза и старалась разглядеть комнату так; я ждала что-вот вот откроется дверь и слышала ее стук, которого не было; я ощущала твое приближение как нарастание жгучей радости, а твое прикосновение – знакомым сгустком тепла; я не шевелилась, но мои руки и ноги уже охватывали тебя крепко-крепко, я провоцировала любимые ласки, я вздрагивала от твоих неожиданных движений, задыхалась под поцелуем, и чем дальше ты заходил, тем плотнее и заметнее становился твой облик, и мой взгляд начинал улавливать то густые жесткие волосы, то гладкое как после масла плечо, и я слышала твое порывистое дыхание, чувствовала твой лесной запах, знала, что теперь тебя не остановить, да и не хотела тебя останавливать… Я засыпала, счастливая, под музыку ветра, который заваливал снегом город в надежде замести нас совсем, чтобы мы никогда не проснулись. Теперь я тоже делаю так – после того, как закрываю за тобой дверь и ложусь спать. Ты меня и не подозреваешь. Ты уходишь, и думаешь, что тебе удалось уйти. Ты отбрасываешь мысли обо мне – там столько путаницы. Ты не догадываешься, что ты сейчас – только подвижная, ведомая привычками оболочка, а все настоящее, что в тебе есть, осталось со мной. Немного позже я тебя отпущу, потому что я не могу держать тебя постоянно, и во сне я вижу, как ты на самом деле уходишь – вдаль по заледеневшей реке, в утренних сумерках, - и постепенно таешь, оставляя безлюдным пейзаж. Да, все дело заключалось в снах: они являлись чересчур ясными, чтоб я могла о них забывать, не принимая в расчет. Мне снилось, как тебя, не способного двигаться, но все еще живого, втягивает земля, а ты глядишь на меня печально и всепрощающе, а я отгорожена от тебя прозрачной стеной. Мне снились высокие бритые люди в черных плащах: трое, они широко шагают плечом к плечу по грязи, оглядываются внимательно, выискивая источники слабого света, заметного только им. Я пряталась, я знала, что излучаю свет, и упрашивала создателей сна, что пусть я буду невидимкой, но грозные бледные люди тут же оказывались так близко, что могли вот-вот меня задеть или услышать, и, таким образом, вычислить. Я понимала, что я – это ты, и что у меня нет оружия, а все свои уже погибли, и больше всего мне хочется возвратиться домой. Я огромным усилием воли вырывалась из сна, но проваливалась опять, и мне грезились голые острые скалы, головокружительная высота под плотными облаками, и широкие тени крыльев больших хищных птиц. Я опять смотрела твоими глазами. Поэтому в один день я собралась и отправилась в горы. Прозрачный воздух и солнце вернули мне силы, но я шла туда не для этого. Я шла, чтоб отыскать темного бога с золотой кожей. Везде еще лежал снег, но на знакомой поляне за кустами в центре чернело идеально круглое пятно обнаженной земли, точно выжженное большим костром. Златокожий бог стоял босиком посредине, и его руки по царски были скрещены на груди, контрастируя с коротким алым кимоно. Я не решалась подойти близко, и поэтому обратилась к нему с края поляны, но он перебил меня жестом, и сказал, что я должна встать рядом с ним, если чего-то хочу. У меня не было выбора. И я сказала темному богу, что отдам ему целую жизнь, если у тебя будет все хорошо и спокойно. Я не помню собственной смерти. Но я знаю, что с тех пор я могу быть вместе только с теми, кого присылает мне темный бог. А потом ты родился здесь, и еще через три года родилась я. А через двадцать пять лет мы встретились.
Хельг@: Злата пишет: А потом ты родился здесь, и еще через три года родилась я. А через двадцать пять лет мы встретились. Красииииво как, Златунь... Спасибо тебе за такой замечательный рассказ!
Злата:
Хельг@: Без слов... Утро наступило быстро и тяжело. «Наверное, так бывает всегда после...» — смутная мысль ещё не успела найти приют в моей невыспавшейся голове, а её уже прервал назойливый телефонный звонок... В это тяжёлое утро мне совсем не хотелось портить уже заранее испорченный день — не хотелось подходить к телефону... но он всё продолжал жужжать, нарушая покой моего давно опустевшего дома... — Алло, — нехотя произнесла я, но на другом конце провода уже послышались короткие гудки... — Кто не успел, тот опоздал, дорогуша. Надо было не разбивать автоответчик... Да ну их... Кому надо, тот перезвонит... Произнесла я сама себе, понимая, что этот звонок не мог принадлежать Ему... Ему, выброшенному из моей жизни... Я прекрасно понимала, что 8 лет любви и счастья были слишком быстро перечёркнуты всего лишь одним нелепым поступком, и всё ушло в никуда, разбиваясь о скалы непонимания... Я медленно оторвала голову от подушки... Подушки, на которой когда-то был нежный запах моего любимого... На тумбочке одиноко стояла серебрянная рамочка, обрамлявшая наше фото... на нём мы были любимы и счастливы... Странно, что это фото уцелело в тот день глупой правды... Сегодня я была уверена, что день правды был лишь днём глупости, но много месяцев назад, в тот день... * * * * ...В тот день утро началось поздно... Это был один из февральских дней, когда от одной мысли о приближающемся Дне влюблённых уже хотелось забыть обо всём и подольше остаться в объятиях любимого... Нам было настолько тепло и уютно, что у меня лишь хватило сил дотянуться рукой до телефона и, набрав номер моего шефа, оставить ему сообщение о том, что я сегодня задержусь, потому что бабушка моего мужа сломала ногу и я должна отвезти её в больницу... Конечно, это не могло быть правдой. Скорее наоборот, это было полнейшим бредом... Ну, то, что у моего мужа есть бабушка — знали даже мои коллеги. Но то, что с ней может что-то случиться — ха, уж никак не с ней: беречь себя, хорошую, было всегда девизом её жизни. — Где сейчас твоя бабушка? Наверное, я должна была сказать шефу, что я сама заболела... — сказала я мужу, но он лишь улыбнулся в ответ, нежно целуя мой живот... — Бабка улетела на 10 дней на Мартиник,.. она сейчас наверняка плавает в бассейне и заигрывает с дедушками... — прошептал муж, добавив: — Никто ничего не заподозрит на твоей работе... Ой, а я на работу даже звонить не буду, обойдутся... Мы нежились и дарили друг другу ласки целое утро... Нам, как обычно, было мало длинных зимних ночек и едва закончившихся выходных... Засыпая друг друга нежными прикосновениями тёплых губ, мы неустанно баловали наши тела желанными нежностями... Ближе к обеду, когда наш сексуальный аппетит начал уступать место призывам желудка, мы медленно переместились из спальни на кухню... Горячие круассаны, мёд и кофе с молоком утолили не только жизненные потребности подкрепиться, но и разбудили наш мозг. Поэтому мы одновременно пришли к выводу, что любовь — это хорошо, но на работу всё-таки не мешало бы выйти, пусть даже всего на полдня. Горячий душ после сытного сладкого завтрака позволил собрать разлившиеся по телу мысли и окончательно сконцентрировал мозги на работе. Выбегая из дома, едва не забыв закрыть дверь, мы, подарив друг другу лёгкий поцелуй, быстро уселись каждый в свою машину: я в мою красную «малышку» Modus, а муж — в обожаемую «девочку», белую Subaru. На прощание мы, как обычно, просигналив друг другу по два раза, послали воздушные поцелуи и разъехались от дома в разные стороны... В бюро все метушились не на шутку. Ещё бы! Понедельник всегда был сложным днём... Но это и к лучшему, ведь в непрерывных заботах день пролетел незаметно, и включившееся вечернее освещение застало меня врасплох. — Как, уже конец рабочего дня? — Ты уходишь, дорогая? — в дверном проёме показалась голова улыбающегося надоедливого поклонника-коллеги Игорёчка. — Может, наконец-то поужинаем сегодня? — Обязательно — как обычно, улыбнулась я. — Я с мужем, а ты с зеркалом. — Ну сколько можно колоть меня твоими словесными шипами?! Ты женщина или... — он понял, что оплошал и не стал заканчивать фразу, слегка смутившись. — Ну хоть кофе выпьем? — Нет. — Ну, домой отвезу. — Нет. Я на машине. — Ну хоть до машины проведу? — Нет. Нет. Нет. На все твои маразмы заранее отвечаю «нет». — Ну что ж ты такая жестокая? — Это не я жестокая, это вы, мужчинки, все одинаковы, вас насквозь видно: хотите залезть в душу, а если повезёт — в тело. Мне это не надо, понимаешь?.. — Мне надоело повторять ему эти слова сотни раз. — Вышел. Ушёл, да? — Ну я же столько лет... — Любишь меня, — раздражённо сказала я, выключая компьютер и надевая пальто, — я это слушала сотни раз за 5 лет нашей работы здесь. Но ты не нужен мне, как и все остальные, понимаешь? Всё. По домам. Я закрыла кабинет и быстро направилась к выходу, чувствуя на себе пристальный взгляд неисправимого Игорька. Вернувшись домой, я увидела, что муж ещё не вернулся с работы. После горячего душа, завернувшись в мягкий плед, я уселась перед телевизором с телефоном в руках, болтая ни о чём с подружками... Но вскоре мне это надоело, и я решила заняться чем-нибудь поинтереснее... Выходя из салона, я мимолётно взглянула на часы. «Девять часов!? Ничего себе! Два часа на телефоне провисела!? Неудивительно, что мне надоело болтать! Где же это муж запропастился? Только бы ничего не случилось!..» — лёгкая тревога зародилась в моём сердце, но, вспомнив об автоответчике, я быстро нажала заветную кнопку... «У вас восемь сообщений», — сухо сообщил мне холодный женский голос, — ...хорошая моя, я задерживаюсь на работе... прелесть моя, почему же телефон постоянно занят?.. я всё ещё на работе, солнышко... ужинай без меня, цветик мой... — слова мужа звонко сыпались в мои уши, — я не знаю, когда вернусь, потому что...» — это последнее сообщение было прервано... «Потому что... потому что... — вертелось у меня в голове, — потому что — что?..» Ужинать мне не хотелось, но я всё же зашла на кухню. Мысли мои не буйствовали, но покоя не было... «потому что...»... Прошёл час, а я всё ещё перебирала в голове все возможные варианты продолжения этой оборванной фразы... Я даже не заметила, как слопала весь ужин, приготовленный на двоих. «Вот так задумалась!.. — удивилась я. — Где же муж, в конце концов?!..» Пытаясь убедить себя в том, что «отсутствие новостей — это уже хорошая новость», я пошла спать... Но сон так и не пришёл ко мне в ту ночь... Так же, как и не пришёл муж... ...Утро я начала не только с головной боли и с тяжёлого желудка, но и с тревожных переживаний, не покидавших меня с вечера... Придя на работу, я позвонила свекрови, но её не оказалось дома. Мужа на работе тоже не оказалось. О причине его отсутствия мог знать только его друг Сергей — он же шеф, но секретарша пропищала: «Шеф уехал в командировку на сегодня и завтра...» — и мне стало ясно, что командировки никакой нет, а просто он по старой холостяцкой привычке решил оторваться с подружками и продлить выходные. «А может, они... — мелькнуло в моей голове. — О, нет! Только не это!... Не могли же они вдвоём с моим мужем поехать на холостяцкие ******?!...» Мои мысли прервал вошедший в кабинет шеф, и рабочий день закрутил мою жизнь непрерывным потоком дел и событий... Вечером, когда я вернулась домой, всё повторилось. Мужа не было... Уставшая от бессонной ночи и тяжёлого дня, я приняла снотворное и завалилась спать... Каково же было моё удивление, когда, проснувшись утром от назойливо звенящего будильника, я увидела рядом с собой спящего мужа... Он крепко спал, в полурасстёгнутой рубашке, джинсах и... даже не снял наручные часы!.. «Та-а-ак, — в ярости подумала я, — теперь мне не хватает лишь увидеть следы помады на его одежде...» Но разговаривать с вернувшимся из загула мужем мне не хотелось... Пока не хотелось... Стараясь не разбудить виновника моих переживаний, я тихонько выскользнула из спальни и уже через час вышла из дома. На работе я набрала рабочий номер мужа. Сергей был на месте... Картина прояснялась... На работе я не отвечала на звонки, а ближе к обеду, когда в дверь постучали, я увидела на пороге посыльного. Он принёс мне огромный букет белых роз. В букете была небольшая открыточка с несколькими банальными словами любви. Конечно, банальными! А какими ещё?! Да и как слова загулявшего мужа можно принимать всерьёз?!.. Я вышла из кабинета и, зайдя в приёмную, отдала букет секретарше шефа. — Это опять Вас поклонники балуют?.. Ой, какая красота!.. Ой, как кстати!.. Сегодня день рождения моей подружки. Можно ей подарить?.. — щебетала она от радости. Я молча кивнула в ответ и вернулась к работе... Домой идти совсем не хотелось. Эмоции всё ещё переполняли меня, а решать проблемы эмоциями было неверным решением. Но куда же я пойду? Не буду же тоже загул организовывать?! Пришлось ехать домой... Во дворе стояли... две машины... «Ну, нахалы! Как тут на вас эмоции не выплеснуть?! — в ярости я хлопнула дверцей, выходя из машины. — Праздник продолжается!?...» Увидев на моём любимом белоснежном диване толстоватую грудастую тётку, я прямо с порога обратилась к Сергею: — Твоя? — кивнула я в сторону блондинки. — Моя... — растерянно сказал он. — Забрал и вышел. Он попытался что-либо сказать, но его хмельные глазки говорили сами за себя, а мне не хотелось ничего слушать. — Ты вышел. И быстро, — решительно повторила я. Сергей взял за плечи свою толстушку и молча скрылся за дверью. — Дорогая, я сейчас тебе всё объясню! — с улыбкой сказал муж. О, как часто от подруг я слышала эти слова! Их мужья всегда замаливали грешки, начиная с этой фразы... ну уж нет, мне этого не надо! Я тут же решила не слушать, а действовать. — Ты тоже — пошёл вон! — Но, солнышко, послушай... — С вещами! — зачем-то крикнула я. — Не хочу ничего слышать! Мои слова не подействовали... Метушась по дому, я открыла шкаф с вещами мужа, взяла их в охапку и, как в глупом фильме, вышвырнула в окно по очереди его вещи, чемодан и всё, что попало мне в тот момент в руки... — Любимая, успокойся! — размахивал руками муж — я тебе всё объясню!.. Но было поздно. Мои эмоции вытолкали мужа за порог дома, решительно захлопнув за ним дверь... Разбив телефон, закрыв ставни и даже оборвав дверной звонок, я, рыдая, свалилась на кровать... ...Утром я позвонила шефу, взяла отпуск на недельку, села за руль и укатила куда глаза глядят... К вечеру я сняла номер в какой-то деревенской гостинице и прожила там в тишине несколько дней, зажёвывая мои слёзы шоколадом и орехами, разделяя боль с любимым белым мартини... ...Через неделю, вернувшись в опустевший дом, обнаружила, что мой почтовый ящик был переполнен письмами от мужа, которыми в тот же вечер я растопила камин, не читая и даже не вскрывая их... А приходивших в следующие дни курьеров с цветами я даже не пускала на порог... Прошло полгода... Полгода одиночества... ежедневной работы... еженедельно сжигаемых писем от мужа и выброшенных цветов... И вот я снова в отпуске. Сижу на пустой кровати, сонная, с покрасневшими от слёз глазами — вспоминаю моего единственного любимого человека, которого я глупо выбросила из моей жизни, но которого моя необъятная женская гордость не захотела простить, понять и даже выслушать... Это тяжёлое одинокое утро не принесло мне ничего, кроме головной боли и печали. — Как мне перешагнуть через этот кошмар гордости и как вернуть тебя, любимый? — спрашивала я у самой себя со слезами на глазах. — Где ты теперь, и кто сейчас идёт с тобой по жизни?.. Но мой голос лёгким эхом разнёсся по дому и растаял в тишине... Мою боль прервал телефонный звонок. — Не хочу — ответила я ему. А он всё звенел и звенел, раздражая и настаивая... — Алло, — пришлось произнести в трубку, пересиливая себя, — я слушаю. — Здравствуй, милочка, — защебетал до боли знакомый голос. — Как ты там живёшь? Узнала меня? Или я не вовремя?.. — Вовремя, вовремя, — успокоила я давно забытую любимицу. — Как же мне не узнать вас, голосок по-прежнему бодренький. Как поживаете, бабушка? — Да сейчас уже хорошо. Ты бы приехала сегодня ко мне, хорошая моя. А то время летит, а тебя нет да нет... — Хорошо, бабуля, сегодня приеду, обещаю. «Ну надо же? — удивилась я, — бабушка мужа объявилась. С чего бы вдруг? Уж не супруг ли пытается навести мосты через бабулю?..» Как бы там ни было, а поехать надо, раз уж пообещала... К моему удивлению, бабка не вышла к воротам и даже не метушилась по двору, как обычно, а недвижимо сидела в кресле на тенистой террасе... Подойдя поближе, я увидела, что её кресло почему-то на колёсах. — Что с вами случилось, бабушка? — с ходу спросила я. — Всё отлично, милочка, — её глаза блестели от радости, — я жива и всё отлично. Спасибо, что приехала. Присядь рядом. Я присела поближе и старалась разговаривать на нейтральные темы, не затрагивая историй с моей личной жизнью. Оказалось, что бабка зимой поехала в санаторий, поскользнулась возле бассейна и шмяк... раздробила несколько своих старых косточек. С тех пор она вынуждена перемещаться в кресле и навсегда забыть об активном образе жизни. — Но ничего, — не унывала бабка, — тело больное, а мозги-то здоровые... поживу ещё. — Чем же вы теперь занимаете ваши дни, бабушка? — Чем их занять? Читаю, телевизор смотрю. Да и внук мой единственный с первого дня этого несчастного случая заботился обо мне, из санатория привёз... а теперь вот живёт рядом со мной, помогает. Бабка на минуту умолкла, заметив моё нежелание говорить о её внуке, моём муже. — Ой, хорошая моя, может, ты мне почитаешь? А то глаза устают, долго не могу их мучить. — Конечно, почитаю, — оживилась я, — давайте книгу. Бабка протянула мне небольшую книжечку в потрёпанном тканевом переплёте. — Читай там, где закладкой переложено, хорошо? Я осторожно открыла книгу: «Когда-то давным-давно на Земле...» — Бабушка, это же на сказку похоже! Вы что, сказки читаете? — Вся наша жизнь — словно сказка, — улыбнулась она. Я продолжила: «Когда-то давным-давно на Земле был остров, на котором жили все духовные ценности... Но вот однажды они заметили, что остров начал уходить под воду... Стараясь спастись, все духовные ценности садились на свои корабли и поочерёдно уплывали... На острове осталась лишь Любовь. Она всё ещё ждала какого-то чуда, но когда ждать уже стало нечего, она тоже захотела уплыть с острова... Тогда она позвала Богатство и попросилась к нему на корабль, но Богатство ответило: — На моем корабле много драгоценностей и золота, для тебя здесь нет места. Когда мимо проплывал корабль Грусти, она попросилась к ней, но та ей ответила: — Извини, Любовь, я настолько грустная, что мне надо всегда оставаться в одиночестве. Тогда Любовь увидела корабль Гордости и попросила о помощи её, но та сказала, что Любовь нарушит гармонию на её корабле. Рядом проплывала Радость, но та так была занята весельем, что даже не услышала о призывах Любви. Тогда Любовь совсем отчаялась... Но вдруг она услышала голос, где-то позади: — Пойдём, Любовь, я возьму тебя с собой. Любовь обернулась и увидела старца. Он довёз её до суши и, когда старец уплыл, Любовь спохватилась, ведь она забыла спросить его имя. Тогда она обратилась к Познанию: — Скажи, Познание, кто спас меня? Кто был этот старец? Познание посмотрело на Любовь: — Это было Время. — Время? — переспросила Любовь. — Но почему оно спасло меня? Познание ещё раз взглянуло на Любовь, потом вдаль, вслед уплывающему старцу: — Потому что только Время знает, как сохранить Любовь...» Дочитав до конца, я со слезами на глазах взглянула на бабку. Она мирно спала в своём кресле, слегка склонив голову на бок. На её устах застыла лёгкая улыбка... А на её щеке солнечные лучи отражали маленькую слезу... Я услышала звук открывающихся ворот и, повернув голову, увидела, что во двор медленно въезжает сияющая под солнечными лучами белоснежная Subaru...
Хельг@: Сто двадцать девять роз... Меня кинули… да нет, даже не кинули, а так, положили на дальнюю полочку, как старую игрушку, которая надоела, а выбросить вроде жалко. Когда я попыталась выяснить отношения и расставить все точки над "i", то в ответ услышала: "Ну что ты, котенок! Что за глупые сомнения бродят в твоей прекрасной головке? Вот разберусь с делами, и мы обязательно с тобой увидимся!" И мы действительно увиделись… Вернее я увидела его из окна маршрутки, прогуливающегося по набережной в обнимку с "делами", которые представились в образе миниатюрной крашеной блондинки. Не помню, как доехала домой, как будто в бреду… пелена спала с моих глаз, и я осознала, что было уже давно пора снять всеобще известные макаронные изделия с моих доверчивых ушек и послать Его подальше… Но, обычно всегда надеешься на лучшее и стараешься не думать о плохом. Один мудрый человек сказал - трудно первые 72 часа, потом легче. Может это и так, да только пока эти 72 часа пройдут, можно сойти с ума. Что я потихонечку и делала… медленно входила в состояние ступора, боль и обида переполняли меня и готовы были выплеснутся потоком слез… Но я была настолько подавлена, что сил на рыдания не осталось, и я просто лежала на диване, глядя в потолок и слушала мерно тикающие настенные часы. Из этого состояния меня вывел звонок в дверь. Я никого не хотела видеть в тот момент… Кто бы это не был, пусть думает, что меня нет дома. Но незваный гость был не согласен с подобной версией и продолжал настойчиво трезвонить. "Ну кого там черт принес?", - подумала я, шлепая босиком к двери. Открыла… На пороге стоял Никита и смущенно улыбался: - Привет! Вот решил зайти, видел как ты шла домой, а звоню тебе по телефону - не берешь трубку. Случилось чего? Никита - это мой сосед с верхнего этажа, и, можно сказать, лучший друг! Действительно, хоть я и не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, но мы с ним - исключение из правил. Когда он купил квартиру в нашем доме, все мои подружки хором сказали: "Это твоя судьба!", а на мои робкие попытки возразить реагировали негативно: "Ну ты дуреха! Молодой, с квартирой, с машиной, красивый и до сих пор не женатый, ну что тебе еще надо!". Однажды я затаривалась продуктами в магазине возле нашего дома, и там случайно встретила "потенциального жениха" Никиту. Он любезно помог мне по-соседски дотащить до квартиры неподъемные сумки с едой, а я в благодарность предложила ему чашечку своего фирменного кофе с корицей и ликером. Вот так мы и познакомились. Вместе стали ходить в тренажерный зал неподалеку: вернее, я начала заниматься раньше него, а он уже потом присоединился ко мне, потом удивительным образом я стала встречать его по утрам, копающимся возле своего "боевого коня" марки BMW практически в одно и то же время - когда я шла на работу, поэтому проблема с пробками в метро была решена - он любезно подвозил меня до дверей офиса. Со стороны мы могли производить впечатление влюбленной пары, но это было не так - я не успевала считать его бесчисленных подружек, которые сменяли друг друга, как стеклышки в калейдоскопе, Никита мог без стеснения спросить у меня все, что угодно, как, например: "Какие противозачаточные таблетки лучше подойдут для его новой пассии, или почему в "критические дни" у некоторых женщин характер становится просто стервозным?" Мы могли обсуждать с ним все, что угодно, начиная от последних новинок женского нижнего белья и заканчивая проблемами простатита у мужчин после 35 лет. И вот, когда я увидела его, улыбающегося и такого родного, мне вдруг захотелось оказаться в кольце его сильных рук, прижаться к теплому плечу и дать волю накопившимся слезам. Но вместо этого мне вдруг вспомнился наш недавний с ним разговор, когда он спросил у меня совета, что подарить девушке, которая с некоторых пор занимает все его мысли, которая стала особенной для него и, видимо, любимой… Тогда я не нашлась, что ответить, а вот сейчас я стояла перед ним, опустошенна и жалкая… И я сказала: - Никита, помнишь, ты спросил совета у меня, насчет подарка, так вот, подари ей розы… пурпурные розы - как символ любви… 129 штук. А сейчас иди, мне лучше побыть одной... И не дожидаясь его реакции, захлопнула дверь. И я стояла, прижавшись лбом к дверному косяку, и слезы бежали у меня по щекам… Уже потемнело на улице, и звезды усеяли небо… я сидела на подоконнике, в темноте на кухне и смотрела в окно… опять звонят... Ну кто там еще!!! Я распахиваю входную дверь, не спрашивая "кто", и минуту стою в оцепенении… а затем заливаюсь слезами, второй раз за день, но уже от счастья… На лестничной площадке возле моего порога стоит огромная корзина, наполненная волшебными по красоте пурпурными розами… А рядом, с бутылкой шампанского в руках, стоит Никита, и в его глазах я вижу свое отражение… Наше отражение...
Злата: Я умер почти 9 лет назад. Но я пишу вам не для того, чтобы рассказать как мне тут живется. Я пишу, чтоб рассказать вам свою историю. Историю моей большой любви. И еще хочу сказать, что любовь не умирает. Даже на том свете. Даже если её пытаются убить, даже если этого захотите вы. Любовь не умирает. Никогда. Мы познакомились 31 декабря. Я собирался встречать Новый год со своей третьей женой у своих старых друзей. Моя жизнь до её появления была настолько никчемной и ненужной, что очень часто я спрашивал себя : Для чего я живу? Работа? Да, мне нравилось чем я занимался. Семья? Я очень хотел иметь детей, но у меня их не было. Теперь я понимаю, что смысл моей жизни был - в ожидании этой встречи. Я не хочу описывать её. Вернее, я просто не смогу описать её, чтоб вы действительно поняли, какая она. Потому, что каждая буква, каждая строчка моего письма пропитана любовью к ней и за каждую ресничку, упавшую с её печальных глаз, за каждую слезинку я готов был отдать все. Итак, это было 31 декабря. Я сразу понял, что пропал. Если бы она пришла одна, я бы не постеснялся своей третьей супруги и подошел бы к ней в первую минуту нашей встречи. Но она была не одна. Рядом с ней был мой лучший друг. Знакомы они были всего пару недель, но из его уст я слышал о ней очень много интересного. И вот, теперь, я увидел её. Когда пробили куранты, и были произнесены тосты я подошел к окну. От моего дыхания окно запотело и я написал: "ЛЮБЛЮ". Отошел подальше и надпись на глазах исчезла. Потом было опять застолье, тосты. К окну я вернулся через час. Я подышал на него и увидел надпись "ТВОЯ". У меня подкосились ноги, на несколько секунд остановилось дыхание... Любовь приходит только раз. И это человек понимает сразу. Все, что было в моей жизни до это дня - была мишура, сон, бред. Очень много слов есть этому явлению. Но жизнь моя началась именно в тот новогодний вечер, потому что я понял, я увидел в её глазах, что этот день - тоже первый день в её жизни. Второго января мы переехали в гостиницу, и планировали купить свой маленький уголок. У нас вошло в привычку писать друг другу на окнах записки. Я писал ей "Ты - мой сон". Она отвечала "Только не просыпайся!" Самые сокровенные желания мы оставляли на окнах в гостинице, в машине, у друзей дома. Мы были вместе ровно два месяца. Потом меня не стало. Сейчас я прихожу к ней только когда она спит. Я сажусь к ней на кровать, я вдыхаю её запах. Я не могу плакать. Я не умею. Но я чувствую боль. Не физическую, а душевную. Все эти восемь лет она встречает Новый год одна. Она садится у окна, наливает в бокал шампанского и плачет. Еще я знаю, что она продолжает писать мне записки на окнах. Каждый день. Но я не могу их прочитать, потому что от моего дыхания окно не запотеет. Прошлый новый год был необычным. Не хочу рассказывать вам секреты потусторонней жизни, но я заслужил одно желание. Я мечтал прочитать её последнюю надпись на стекле. И когда она заснула, я долго сидел у её кровати, я гладил её волосы, я целовал её руки... А потом подошел к окну. Я знал, что у меня получится, я знал, что смогу увидеть её послание - и я увидел. Она оставила для меня одно слово "ОТПУСТИ" Этот Новый год будет последний, который она проведет в одиночестве. Я получил разрешение на свое последнее желание, в обмен на то, что я больше никогда не смогу к ней прийти и больше никогда её не увижу. В этот новогодний вечер, когда часы пробьют полночь, когда вокруг все будут веселиться и поздравлять друг друга, когда вся вселенная замрет в ожидании первого дыхания, первой секунды нового года, она нальет себе в бокал шампанского, пойдет к окну и увидит надпись "ОТПУСКАЮ"...
Хельг@: Злата пишет: Этот Новый год будет последний, который она проведет в одиночестве. Я получил разрешение на свое последнее желание, в обмен на то, что я больше никогда не смогу к ней прийти и больше никогда её не увижу. В этот новогодний вечер, когда часы пробьют полночь, когда вокруг все будут веселиться и поздравлять друг друга, когда вся вселенная замрет в ожидании первого дыхания, первой секунды нового года, она нальет себе в бокал шампанского, пойдет к окну и увидит надпись "ОТПУСКАЮ"... Очень грустно,трогательно и нежно...
Злата: Женщина проснулась от того, что в окно заглянуло утро, солнечным лучиком погладив ее по носу. Стало щекотно и родилось предвкушение хорошего дня. Она улыбнулась и потянулась в постели, высвобождаясь из сонного оцепенения, еще немного полежала, ощущая свое просыпающееся тело. Удивительно, но иногда по утрам она чувствовала себя юной, словно не существовало возраста, который оставлял свои следы на теле и лице… Она лежала с закрытыми глазами и ощущала тонкие запястья, стройные бедра, гибкую спину и даже запах длинных волос, которые темной волной лежали на подушке, хотя длинных волос она не носила давно, а стройность и гибкость стала очень относительной… В каждой женщине там, в глубине, навсегда остается жить юная девушка. Некоторые, правда, прячут свою юность настолько далеко, закидывая ее жизненным мусором, что она почти никогда не показывается… Женщина иногда умела просыпаться юной, в этом был ее секрет и источник женского оптимизма. Теперь, не открывая до конца глаз, нужно встать и тихонечко пойти в ванную. Душ (она не любит холодной воды) ласково согревает тело, она подставляет лицо под упругие струи, улыбается и думает, как все будет замечательно сегодня, вспоминает планы на день, становясь собранней и взрослее. Выйдя из душа, Женщина обертывается полотенцем, идет к зеркалу, вздыхает и поднимает глаза… Юность с тихим вздохом прячется, и женщина ощущает, как возвращается возраст, смотрит в зеркало на свое отражение и улыбается – всё не так уж плохо! Немного крема на веки, другой крем на лицо и шею… Ощущение чистоты и женственности – прекрасно! Ага, муж проснулся, выходит в коридор заспанный и лохматый, улыбается помятым лицом и закрывается в туалете. Подумав немного, Женщина надевает утренний легкий халатик, верхнюю и нижнюю пуговицу оставляет не застегнутой, и идет готовить завтрак. Хотя, чего там готовить, с тех пор как дети живут отдельно, они с мужем привыкли завтракать йогуртами «Актимель» и бутербродами, который каждый сооружал на свой вкус. Дождавшись мужа из ванной, она села за стол – плечи развернуты, спина прямая, ножку чуть вперед, чтобы обнажилось бедро (еще очень даже привлекательное) и с улыбкой посмотрела на мужа. Муж жевал бутерброд и запивал его сладким кофе со сливками, весь был в процессе. - Как ты спал? Сегодня ты выглядишь таким свежим, - попыталась она привлечь внимание мужа. Муж отвел глаза от бутерброда и с удивлением посмотрел на жену – Я всегда нормально выгляжу. На вечер какие планы? Она уже знала, что спрашивая про «планы», муж имел в виду меню на ужин. - Голубцы думаю сделать. Хочешь?, - с ответила она, опуская плечи и запахивая полу халатика. - Нормально! - довольно улыбнулся муж. Женщина, допив свой зелёный чай, метнулась к зеркалу. Немного коричневых теней на веки, реснички подкрасить и чуть наверх, немного тона, чуть-чуть румян – получилась красавица! Ну… или почти красавица. Она любила внимание мужчин - чуть кокетства, приветливая улыбка – мужчинам это нравится. Тут главное никаких авансов не давать, четко соблюдать дистанцию, а то Наталья Ивановна из отдела поставок закрутила роман… Был скандал! Она подумала с грустью, что уже не может терять голову из-за мужчины … - Я ушел! – донеслось из прихожей. Женщина побежала поцеловать своего мужа, так было заведено. - Пока! - Пока! Вечером, сытно поужинав, муж засел к компьютеру, а Женщина немного похлопотала по хозяйству и уселась с вязаньем к телевизору. Она смотрела только канал «Культура», отчасти потому, сто там не было рекламы и сериалов. Муж пошел спать, поцеловав жену в висок. - Долго будешь сидеть? - Да нет, сейчас пойду тоже укладываться. Ты где ляжешь? - В кабинете. Я еще в постели с документами поработаю, не хочу тебе мешать… - Ну, хорошо. Спокойной ночи, дорогой! За окном царит ночь. Женщина ложится спать поздно, она любит ощутить тишину притихшего дома, полежать в постели с книгой, подумать о чем-нибудь хорошем, помечтать о чем-то интересном. Она думает, что все в ее жизни хорошо, у нее такие замечательные дети, все так спокойно, и не о чем жалеть. Кончено, иногда случаются неприятности, но они, как правило, мелкие. И муж тоже хороший, немного равнодушный, но добрый и спокойный, за всю их совместную жизнь слова грубого не сказал. Хотя ласковых слов и комплементов она тоже слышала немного… Но, в целом, всё хорошо. Я счастливая женщина!, - произносит она так, словно пытается кого-то убедить. С этими мыслями Женщина засыпает, она всегда старается заснуть с хорошими мыслями. Ночью она проснулась как от толчка, что-то грубо выдернуло ее из сна. Женщина с беспокойством прислушалась – все тихо, муж спит. Посмотрела на часы - уже 3 часа. Наступил час Быка, час сумятицы мыслей и чувств. Женщина ощущает чье-то нетерпеливое беспокойство. - Это снова ты, Память, снова пришла меня мучить? - мысленно вскрикивает Женщина - Да, я… Ты помнишь? – прошелестела Память, вонзая в сознание иглу воспоминаний. - О чем ты сегодня, Память?! Снова о НЁМ… Ведь прошло все давно, быльем поросло… - Если бы быльем поросло, то почему он иногда приходит в твои сны? - ехидно спрашивает Память. - Но это же просто сны, они непредсказуемы… - Он лгал тебе постоянно, он тебе изменял, он предатель, ненавижу!!! – подала свой голос Гордость. - Да он врал, но как красиво, согласись! Да, у него была другая женщина, может и не одна… Но некоторые мужчины не могут принадлежать одной, им трудно обделить вниманием других… Он ведь любил меня, я это чувствовала… - Он превратил твою жизнь в ад, он поставил тебя в неприятное положение перед другими, - напомнила Честь, - я его презираю. - Он затуманил твой разум, и ты совершала поступки, которых стоит стыдиться, - подала свой голос Совесть. - О, да, все вы правы, все было ужасно… Но и прекрасно. Никого я не ненавидела больше, чем его, никто мне не причинял большей душевной боли, но… Ни с кем мне не было так хорошо, что тело и душа взрывались от восторга, только от его взгляда замирало сердце и кровь быстрее струилась по венам…Просто я любила его, любила вопреки боли, вопреки сомнениям, вопреки пересудам. - Это правда. Так бывает, - констатировала Любовь, - поэтому не будем тревожить прошлое. Память, убери свою иглу, веди себя прилично! Память подчинившись, вынула иглу, но боль осталось на некоторое время... Взглянув на часы, Женщина понимает, что сегодня у нее не получиться проснуться юной и беззаботной, сегодня она не будет смотреть на себя в зеркало, сегодня будет серый, тоскливый день... Она тяжело встает, идет на кухню и, пока чайник ворчит себе под нос, нагревая воду, Женщина пишет на листочке торопливые строки, пишет туда, в прошлое, тому, который ушел навсегда. Ненавижу тебя, ненавижу! Все твои предательства вижу, Все твои оправдания знаю. Презираю тебя, проклинаю! Ты приносишь во сны мои муки, Не могу я забыть твои руки… Я отравлена твоей лаской, Зачарована твоей сказкой. Ненавижу тебя. Ненавижу! Никогда я тебя не увижу, И не знаю теперь – а живу ли?.. Ненавижу!!!! Люблю… И тоскую…
Злата: Тех, кто тебя любит, нужно убивать. Лучше прямо сразу, как только заметишь этот собачий взгляд, неотрывно следящий за твоим лицом, эти брови домиком и рот арочкой, эту манеру бродить за тобой из комнаты в комнату и всё время держать тебя в поле зрения. Разумеется, жалко, и кажется, что пока не за что. Но сделай это сейчас, иначе будет поздно. Потому что он, любящий, выроет неподалёку тёплую затхлую норку, из которой будет некоторое время наблюдать за тобой, а потом начнёт наступать, слегка подталкивая и даже подтаскивая, чтобы ты просто заглянул, только одним глазком посмотрел, как у него всё замечательно. Ну да, уютненько... Всегда тепло, еда, чистая постель, множество занятных безделушек, каждую из которых он готов подарить тебе, - мило, хотя и душновато. Ближе к зиме тебе начинает казаться, что это даже хорошо, когда ниоткуда не дует. Возможно, в этом году ты устоишь и, кое-как перезимовав в сугробе, встретишь весну свободным, почти свободным, потому что между лопаток у тебя поселится ощущение красной точки, оптического прицела его любящего взгляда. И ты привыкнешь, что иногда всё-таки нужно звонить. Хотя бы отвечать на эсэмэски. Хотя бы есть его стряпню раз в неделю. Хотя бы спать с ним раз в десять дней. Потому что любит. Потом приходит неизбежное чувство вины - кажется, что ты губишь его жизнь, бездумно пользуясь теплом его сердца и ничего не давая взамен. И однажды, когда вечер твой будет особенно одиноким, ты придёшь к нему без звонка и останешься. Потому что приятно увидеть, как его лицо озаряется счастьем только от того, что ты рядом. Чувствуешь себя волшебником. Нужно ли говорить, как это закончится? Как его объятия станут всё теснее, твоё личное пространство всё меньше, его просьбы превратятся в требования и счастье на его лице сменится капризно-раздражительной маской. Поэтому убей его сейчас. А потом, когда останешься один, загляни в шкаф и достань из-под вороха белья фотографию того единственного, кому хотелось отдать свою жизнь, кто умел делать тебя счастливым, от кого невозможно было отвести глаз. Того, кто убил тебя однажды. (с) Марта Кетро
полная версия страницы